Читать книгу "Ловушка для адвоката - Майкл Коннелли"

Молчание. Я усмехнулся.

— Брось, Кэш. Ты ведь никуда не спешишь. Какая разница, где ждать — здесь или в тюрьме?

— Там телевизор есть, — буркнул он, поднимая взгляд.

— А, ты пропустил шоу Опры Уинфри… Может, все-таки подойдешь, чтобы нам не перекрикиваться?

Он встал и приблизился к решетке. Я стоял с другой стороны, за красной линией, обозначавшей безопасную дистанцию в три фута.

— Кричи, не кричи — все равно. Тут никого больше нет, не подслушают.

— Ладно, не сердись, я же извинился. Сегодня много дел.

— Ну да, ну да, когда становишься большим человеком и светишься на экране, трудно помнить о мелком ниггере.

— Ты о чем?

— Я видел тебя в новостях, приятель. Что за хрень? Ты прокурором заделался?

Понятно. Дело не в долгом ожидании и не в пропущенном телешоу. Клиента шокировало мое «предательство».

— Могу только сказать, что взялся за это без всякой охоты. Я не прокурор, а адвокат защиты, твой адвокат. Сам знаешь, бывает в жизни так, что не можешь отказаться.

— И что теперь будет со мной?

— Ничего. Я по-прежнему тебя защищаю, Кэш, и сейчас нам надо принять важное решение. Сегодняшнее слушание — всего лишь формальность, они назначат дату судебного разбирательства, и все, но предложение мистера Хеллмана ждать не будет. Если мы сегодня скажем судье, что готовы идти на процесс, то разбирательство состоится. Ты подумал?

Монтгомери молча уткнулся лбом между прутьями решетки. Я понял, что выбор ему не по силам. Девять лет из своих сорока семи он уже провел в тюрьмах и теперь обвинялся в вооруженном грабеже и нанесении тяжких телесных повреждений. По данным полицейского расследования, он прикинулся покупателем на подпольном рынке наркотиков в районе Родиа-Гарденс, но неожиданно наставил на продавца оружие и потребовал деньги. Тот схватил его за руку, пистолет выстрелил, и продавец, член банды «крипсов» по имени Дарнелл Хикс, оказался до конца жизни в инвалидном кресле.

Как обычно в таких случаях, желающих сотрудничать со следствием не было. Даже пострадавший заявил, что ничего не помнит, предоставив вершить правосудие дружкам из банды. Однако сыщикам удалось докопаться до улик. На выезде из Родиа-Гарденс машину моего клиента зафиксировала видеокамера, а экспертиза машины обнаружила следы крови на дверце — доказательства не стопроцентные, но вполне достаточные, чтобы отнестись всерьез к предложению обвинителя. Если Монтгомери признавал свою вину, то получал три года тюрьмы, из которых реально отсидел бы два с половиной, но, пойдя на риск судебного разбирательства, мог в случае неудачи сесть на все пятнадцать. Грабеж с применением огнестрельного оружия плюс тяжкие телесные повреждения — не шутка. Судья Джудит Чампейн в подобных случаях не знала пощады.

Я однозначно рекомендовал клиенту пойти на предложенную сделку. На мой взгляд, думать тут было нечего, однако, в конце концов, сидеть предстояло не мне. Монтгомери никак не мог решиться, и дело было не в сроке, а в личности пострадавшего. У его дружков-бандитов были свои люди повсюду, и даже трехлетний срок мог означать смертную казнь.

— Предложение выгодное, — продолжал я. — Окружная прокуратура не хочет идти на процесс с такими уликами и свидетелем, который не желает говорить. Поэтому тебе дают возможность дешево отделаться. В общем, решай. Две недели на размышления закончились, осталось несколько минут.

Монтгомери хотел покачать головой, но решетка не пускала.

— Как это понимать? — спросил я.

— Так, что все хреново! Неужели мы не можем выиграть? Ты же теперь прокурор! Поговори там со своими…

Я тяжело вздохнул.

— Это разные вещи, Кэш. Не могу. Решать тебе: соглашайся на три года — или судимся. Шансы у нас имеются, я уже говорил. У них нет оружия, и жертва не дает показаний, это хорошо, но кровь на дверце и кадры с видеокамеры не оспоришь. Конечно, мы сыграем на самозащите: ты просто покупал, а он увидел твои деньги и попытался их забрать. Присяжные могут поверить, тем более если Хикс не станет отвечать, а я буду задавать такие вопросы, что Аль Капоне по сравнению с ним покажется ягненком.

— Что еще за Аль Капоне?

— Ты шутишь?

— Нет, серьезно, кто это такой?

— Ладно, не важно… Ну что, Кэш, как решим?

— Значит, судиться мы можем?

— Можем — только ставки уж больно высоки.

— В смысле?

— Три года против пятнадцати, Кэш. Стоит ли рисковать?

Он выпрямился, продолжая держаться за решетку. На лбу остались отпечатки стальных прутьев.

— Три или пятнадцать — мне все равно не выжить. Они достанут меня в любой тюрьме штата. В округе — другое дело, там сидишь в одиночке под хорошей охраной.

Я кивнул. В окружной тюрьме содержались обвиняемые и осужденные на короткие сроки. Беда в том, что заключение сроком больше года полагалось отбывать в тюрьме штата.

— О'кей, стало быть, идем на суд?

— Да.

— Тогда жди.

Я тихонько постучал в дверь судебного зала, мне открыл охранник. Судья Чампейн вела рабочее заседание по другому делу. У барьера сидел наш обвинитель, и я подошел к нему. С Филиппом Хеллманом мы сталкивались на процессе впервые, и он показал себя вполне разумным человеком. Проверим еще раз, каков предел его сговорчивости.

— Говорят, Микки, мы теперь коллеги? — улыбнулся он.

— Только на время. Я не планирую делать у вас карьеру.

— И хорошо, мне не нужны лишние конкуренты. Так что с нашим делом, решили?

— Хотелось бы обсудить еще разок…

— Микки, предложение и так щедрее некуда! Не могу же я…

— Да нет, ты прав, конечно, и мы с клиентом очень тебе благодарны. Проблема в другом: он не может пойти на сделку, потому что попасть в тюрьму штата для него равносильно смертному приговору. Ты же сам знаешь: «крипсы» до него там доберутся.

— Ну, во-первых, не знаю, а во-вторых, на что он рассчитывал, когда пытался подстрелить и ограбить одного из них?

Я кивнул:

— Хороший вопрос. Правда, мой клиент утверждает, что это была самозащита — пострадавший первым выхватил оружие. Тебе предстоит добиваться правосудия для человека, который его не хочет, потому что отказывается говорить или врет, что ничего не помнит.

— Ну и что? Пулю-то он получил.

— Не уверен, что присяжные на это купятся, особенно когда я изложу его биографию. Для начала спрошу у него, чем он зарабатывает на жизнь, и смогу доказать, что исключительно продажей наркотиков — с двенадцати лет, когда мать выкинула его на улицу.

— Все это, Микки, мы уже обсуждали. Чего ты хочешь? Я уже, ей-богу, готов послать все к черту и передать дело в суд!