Читать книгу "Кровавые обещания - Райчел Мид"

— Я не осознавала, что это может быть гораздо лучше, —застенчиво сказала я Дмитрию той ночью в хибарке. — Я думала об этом все время,о том, что произошло тогда между нами.

Он повернулся ко мне, натягивая одеяло. В хибарке былохолодно, но на постели лежали теплые одеяла. Можно было, конечно, одеться, номне ужасно этого не хотелось. Прижиматься к нему всем телом, ощущать его кожу —это было слишком приятно.

— Я тоже.

— Правда? — Удивленно спросила я. — Мне казалось, ты слишкомдисциплинирован и стараешься все забыть.

Дмитрий рассмеялся и поцеловал меня в шею.

— Роза, как можно забыть, что я, обнаженный, лежал рядом стакой красавицей, как ты? Часто по ночам я не мог уснуть, вспоминая всеподробности. Говорил себе снова и снова, что это неправильно, но забыть тебя немог. Это просто немыслимо. — Его руки гладили мои бедра, губы скользили вдольшеи. — Ты навсегда выжжена в моем сознании, как клеймо, и ничто, ничто на светене изменит этого.

Как могли уживаться эти воспоминания с моим теперешнимжеланием найти его и убить, пусть даже он стал стригоем? А между тем именноиз-за этих воспоминаний я точно знала, что должна уничтожить его — чтобы оностался в памяти как человек, который любил меня и держал в своих объятиях.Нельзя забывать, что этот человек никогда не захотел бы стать монстром.

Когда Сидни показала мне купленную ею машину, я, мягкоговоря, в восторг не пришла; в особенности поскольку она купила ее на моиденьги.

— Мы поедем на этом? — Воскликнула я. — По-твоему, онаспособна выдержать такой путь?

Поездка предположительно должна была продлиться семь часов.

Она бросила на меня изумленный взгляд.

— Ты серьезно? Ты знаешь, что это? «Ситроен» семьдесятвторого года выпуска. Эти машины потрясающие. Ты хоть примерно представляешьсебе, как трудно было ввезти их в страну в советские дни? Просто не верится,что парень продал ее. Очень неумно с его стороны.

О советской эпохе мне было известно совсем немного, а ещеменьше о классических автомобилях, но Сидни гладила блестящий красный капот,словно влюбленная. Кто мог бы предположить, что она сдвинута на машинах? Может,автомобиль и впрямь был стоящий, но я, как уже было сказано, в них неразбиралась. Честно говоря, на нем не было ни выбоин, ни ржавчины; он выгляделчистым и ухоженным, просто старомодным.

— Он хоть поедет? — Спросила я.

На ее лице отразилось еще большее недоумение, хотя этоказалось невозможным.

— Конечно!

И он поехал. Двигатель издавал ровный гул, и, глядя, какмашина набирает скорость, я начала понимать восторг Сидни. Она жаждала сесть заруль, и вначале я готова была поспорить с ней, аргументируя свое право тем, чтомашина куплена на мои деньги. Однако, глядя в ее влюбленное лицо, я, в концеконцов, решила не мешать ее роману с машиной.

Я просто радовалась тому, что мы наконец отбыли, хотя это ипроизошло во второй половине дня. По словам всех, дорога была опасна, и вряд листоило рисковать, оставаясь на ней с наступлением темноты. Сидни успокоиламеня, заявив, что большую часть пути мы проедем до заката, а потом остановимсяна ночь в хорошо известном ей местечке и приедем в город уже утром.

Чем дальше от Омска, тем более глухой становилась местность.Глядя в окно, я начала понимать влюбленность Дмитрия в эту страну. Да, онавыглядела как заросшая низкорослым кустарником бесплодная равнина, но с веснойповсюду пробивалась зелень, и было что-то мучительно прекрасное в зрелище этихземель, которых не касалась рука человека. В некотором смысле похоже наМонтану, но здесь присутствовало и что-то еще, исключительно свое, присущеетолько этой местности. Я не смогла удержаться, чтобы не использовать дляподдержания разговора помешанность Сидни на машинах.

— Тебе много известно об автомобилях?

— Кое-что, — ответила она. — В нашей семье алхимик папа, амама механик.

— Правда? — Удивилась я. — Это... необычно. Конечно, не мнерассуждать о том, какому полу что больше подходит. Вся моя жизнь посвященасражению и убийствам; вряд ли это можно счесть традиционно женским занятием.

— Мама очень хороша в своей специальности и многому научиламеня. Я не возражала бы, если бы это стало делом моей жизни. И против учебы вколледже не возражала бы. — В ее голосе послышались нотки горечи. — Думаю, насвете есть много чего, чем я хотела бы заниматься.

— И почему ты не делаешь этого?

— Я должна быть следующим алхимиком в нашей семье. У меняесть старшая сестра, обычно эта роль отводится старшему ребенку. Но она...никчемная, что ли.

— Сурово.

— Может быть. Но у нее просто ничего не получится. Собиратьколлекцию губной помады — тут ее не остановишь. Но работать в организации, даеще с людьми? Нет, на это она не способна. Папа говорит, в нашей семье только ягожусь для этой работы.

— Практически комплимент.

— Наверно.

Сидни выглядела такой печальной, что я пожалела, чтозатронула эту тему.

— Если бы ты могла пойти в колледж, что ты стала бы изучать?

— Греческую и римскую архитектуру.

Хорошо, что не я была за рулем, поскольку, услышав такое,наверняка съехала бы с дороги.

— Серьезно?

— Тебе что-нибудь известно об этом?

— Ммм... Нет.

— Это потрясающе.

Произошло маленькое чудо. Печальное выражение исчезло с еелица, она выглядела почти такой же восторженной, как когда речь зашла обавтомобилях. Только теперь я поняла, почему она так восхищалась вокзалом.

— Мастерству тут просто нет предела. Если алхимики послеэтой поездки не отошлют меня в США, надеюсь, я получу назначение в Грецию илиИталию.

— Круто.

— Да. — Ее улыбка угасла. — Однако с этой работой никогданет никакой гарантии, что получится по-твоему.

После этого она замолчала, и я решила, что одержаламаленькую победу, втянув ее в разговор, а теперь хватит. Пусть себе мечтает оклассических машинах и архитектуре, у меня и самой есть о чем подумать.Стригои. Мой долг. Дмитрий. Всегда Дмитрий...

Дмитрий и Лисса. Заранее и не скажешь, о ком из них мыслипричиняют мне больше боли. Сейчас, мягко покачиваясь в автомобиле, я,подстегнутая недавним визитом Адриана в мой сон, мысленно отправилась к Лиссе.

Когда в России ранний вечер, в Монтане раннее утро. Конечно,поскольку школа работает в ночном режиме, формально для них сейчас, несмотря навосход солнца, начиналась ночь. Близился комендантский час, и совсем скоро всеразойдутся по своим спальным корпусам.

Лисса находилась в гостинице, в комнате Адриана. Он, как иЭйвери, уже закончил школу, но в качестве единственного другого известногопользователя духа на неопределенное время остался при школе и работал с Лиссой.Сидя на полу лицом друг к другу, они только что закончили долгую, изнурительнуюпопытку научить Лиссу проникать в чужие сны. Вздохнув, она откинулась на спинуи легла, вытянув над головой руки.