Читать книгу "У принцессы век недолог - Наталья Резанова"

– С чего ты взял?

– Я уже видел, как подобное едва не случилось. Когда я служил в шерамурской армии, король Мезанфан посвятил в рыцари – прямо на поле боя – одного воина, который во главе небольшого отряда захватил вражескую крепость, считавшуюся неприступной. Ну, горячка сражения, всеобщее воодушевление, забылся его величество. Так рыцари королевства пригрозили сбросить короля с трона, поскольку воин тот был сыном кузнеца. И они не могли терпеть, чтоб с ними уравняли низкого смерда, коего они по закону имеют право травить собаками и сечь плетьми. Кузнеца. Простого кузнеца.

– И чем дело кончилось?

– Король оказался в затруднительном положении. Он не имел права делать того человека рыцарем. Но лишать рыцарского звания, если носитель его не совершил позорного поступка, тоже нельзя. Таков закон. Было назначено судебное разбирательство, но, прежде чем начался процесс, того рыцаря-кузнеца успели убить. Поскольку военные действия продолжали идти, а исконное рыцарство шерамурское было занято тяжбой с королем, и воевали только иностранцы, вроде меня, и простолюдины.

– Да, в империи с этим делом как-то проще.

– Понимаешь, при всем том никто не подвергал сомнению доблесть того воина. Но они все равно готовы были бунтовать. А дворянство – банкиру... это будет катастрофа.

– Неизвестно только, для кого. Возможно, здесь какая-то хитрость, которой мы не постигаем. Ладно, идем к хозяину.

Служанку сменил лакей, более представительный, чем сам Фердикрюгер. Он проводил нас по коридору, увешанному, за неимением родовых портретов, гобеленами с веселенькими сюжетами на темы классического романа мэтра Попиналя «Осада и взятие замка Любви с последующим разграблением».

Войдя в кабинет, Гверн незамедлительно чихнул. Мне удалось удержаться, ибо, странствуя по Ближнедальнему Востоку, я привыкла, что тамошние женщины употребляют сильные благовония. Но даже гаремные затворницы не лили на себя розовое масло в таких количествах, как дама, восседавшая в креслах у стола. Разодета она была по истинно шерамурской моде – вроде ткани на наряд ушло несметное количество, а ничего не скрывает. На руках она держала собачку, и собачкой этой никого нельзя было затравить, наоборот, она сама задрожала при нашем появлении, как только что съеденное мною желе. Дама была невысокого роста, в теле, с волосами такими черными, что явственно отливали синевой.

– Покорнейше прошу меня простить, – Фердикрюгер, стоявший у конторки, шагнул вперед и склонился перед нами, потом перед дамой. – Нынче утром, помимо гостей, меня почтила своим вниманием посетительница. Позвольте представить – князь и княгиня Кипежански, знатные путешественники из далекого Поволчья – маркиза де Каданс.

На ловца и объект бежит, подумала я.

– Ки-пе-жан-ски? – томно протянула дама, нехотя поворачиваясь в нашу сторону. – Это имперская фамилия или гонорийская?

– Ни та, ни другая, – честно ответил Гверн.

– Нашим владением является город Кипеж на великой реке Волк, – сказала я и добавила, обращаясь к трясущейся собачке: – Уси-пуси.

Дама мне сразу не понравилась. Хотя она была вполне миловидна. Ничего не поделаешь – она была слишком похожа на принцессу Ублиетту из Арктании, ныне Великую Хамку Столовых равнин, с которой у меня были связаны не самые лучшие воспоминания.

Фердикрюгер суетливо подвинул нам кресла. Я заметила, что он нервничает.

– Путешествуете, князь? – мадам де Каданс адресовалась к Гверну, игнорируя меня. – И давно вы прибыли в наши края?

– Только вчера, сударыня. И, поскольку я не знаю города, мы воспользовались приглашением господина Фердикрюгера и остановились у него. Впрочем, ненадолго. Надеюсь, любезный хозяин сообщит нам, какие здесь есть приличные гостиницы.

– Гостиницы, фи! – дама оттопырила губку. – Жить под одной крышей с презренными простолюдинами? Вы должны снять особняк. Если же вам не нравится жить в городе, милости прошу ко мне в гости, в замок Каданс.

– Я, право, не знаю...

– Ах, не стесняйтесь. Я – бедная вдова, веду очень скромную жизнь, не в силах забыть постигшую меня тяжкую утрату, каковую не могут возместить все блага земные. Кстати, милейший, где мои деньги? Я не собираюсь ждать до бесконечности.

– Сейчас принесут, ваша светлость. Только извольте поставить свою подпись вот здесь.

Мне показалось, что госпожа де Каданс сейчас топнет ножкой. Но, сидя в кресле, это делать неудобно.

– Какая мелочность! Неужели вам недостаточно моего честного слова?

– Увы, без расписки выдача займа невозможна.

– Вот видите, – маркиза снова обернулась к Гверну, – какие унижения приходится терпеть благородной даме в отсутствии защитников?

Из ее прекрасного левого глаза вытекла слезинка и тут же уползла назад, опасаясь испортить макияж.

Гверн пробормотал нечто невразумительное насчет своей полной неосведомленности в денежных делах. Он и в самом деле мало что в них смыслил и с успехом это обстоятельство использовал.

Маркиза де Каданс со вздохом спустила на пол собачку – та подбежала ко мне, виляя хвостом. Дама обмакнула перо в серебряную чернильницу и подписала расписку. Банкир шустро пригреб бумагу, позвонил в колокольчик и отдал распоряжения появившемуся слуге.

– Ко мне, Лотреамон! – вскричала дама глубоко обиженным голосом, увидев, что я глажу собачку. Песик покорно вернулся к хозяйке и снова был водружен на колени. – В любом случае, – продолжала она, – я надеюсь увидеть вас на большом балу, который дает герцог Такова-Селяви. Там соберется цвет моветонского дворянства. Кстати, мадам, – она, наконец, соизволила обратиться ко мне. – У вас платье оригинального фасона. Я такого никогда не видела... разве что на старинных картинах. Но я посоветовала бы вам сменить портного. Это платье совершенно не соответствует шерамурской моде.

– О, мы, принцессы, не следуем моде. Мы ее создаем.

– Принцессы?

– Да. Поволчанский титул княгини соответствует имперской принцессе. Или шерамурской герцогине. Между прочим, я позабыла, в каких титулах был ваш покойный благоверный?

Миловидное лицо маркизы пошло пятнами. Ее титул, пусть и высокий, был ниже моего, и, если строго следовать шерамурским традициям, она и сидеть не могла без разрешения в моем присутствии (разве что мы были бы в театре или храме), а уж назвав меня просто «мадам», она могла иметь крупные неприятности.

Неловкую ситуацию разрешил слуга, вернувшийся с небольшим, но увесистым мешочком. Банкир попросил маркизу пересчитать деньги, но та надменно отказалась, заявив, что подобные мелочи ее не занимают. Затем она, шурша парчами, поднялась с кресла и, бросив: «Полагаю вскоре вас увидеть», удалилась, обдав нас дурманящим запахом розового масла.

– Ваши светлости, – умоляюще сказал Фердикрюгер, – не сердитесь, я только провожу клиентку до носилок и вернусь.