Читать книгу "Антик с гвоздикой - Ирина Мельникова"

— Но, маменька! — Павлик соскочил с дивана, схватил мать за руки, заглянул ей в глаза. — Вы не можете запретить нам гулять! Быка снова заковали в цепи, и он больше не вырвется! А меня Егор обещал научить на лошади кататься и на веслах по озеру ходить…

— Ни боже мой! — вскрикнула в ужасе Наташа. — Никаких лошадей! Они же могут понести или лягнуть! И про лодку ничего слушать не хочу. А если ветер подует и перевернет ее? Нет, нет, даже речи не может быть! — Она отстранила сына от себя. — Перестань морочить мне голову. Сейчас отужинаем, прочитаешь мне четыре страницы по-латыни. Посмотрим, чему тебя Ксения научила, помимо того, чтобы лгать про журавлей. — И с укором посмотрела на сестру. — Ты знала про лошадей и лодку? При тебе Егорка ему обещал?

Ксения не успела ответить. Глаза Павлика яростно блеснули. Он топнул ногой.

— Ксюша не учит меня лгать! И Егора не трогайте! Он не виноват! Я его сам просил! — И вдруг зашелся в плаче: — Противная маменька, злая маменька! — И когда Наташа попыталась его обнять, вырвался из ее рук и выбежал из столовой.

— Ну, чего застыла? — Наташа побледнела и с гневом посмотрела на сестру. — Добилась, чего хотела? Матушка ему, видите ли, злыдня несносная, а тетка — ангел небесный! — Лицо ее скривилось. Она быстро отвернулась, махнула рукой и приказала: — Беги за ним! Как бы чего не случилось.

Ксения кивнула головой и, подобрав юбки, выбежала вслед за племянником.

ГЛАВА 6

Дубу, раскинувшему свои ветви почти над самым парадным крыльцом, было около трехсот лет. «Антик с гвоздикой» построили на месте старой, еще боярской усадьбы, напоминавшей скорее небольшую крепость, что по тем смутным и ненадежным временам было более чем оправданно. Дуб исполнял роль сторожевой башни, и в его густых ветвях хоронился настил из досок для исправно менявшихся часовых, которые не спускали глаз с озера и ведущей к усадьбе дороги. В те, уже ставшие преданием годы густые леса подходили к озеру к боярской усадьбе вплотную, и всякой нечисти в них водилось предостаточно, начиная от дикого зверя и кончая разбойничьим людом, чьи набеги были не менее опасны, чем встреча с волчьей стаей в чистом поле непроглядной зимней ночью.

Несмотря на то что подъездную аллею пришлось пустить в обход дуба, дерево не спилили. И оно осталось несомненным украшением усадьбы — огромное, с мощными ветвями, под которыми в непогоду вполне могло укрыться небольшое воинское подразделение с пушками и лошадями, или пастух с отарой овец, или…

Впрочем, никому из них на территории усадьбы околачиваться не дозволялось, равно как и гостям, которые тоже сумели бы изрядно повеселиться под его развесистой кроной. Но порядки молодая графиня завела строгие, поэтому дуб скучал в одиночестве, орошая каждую осень свое подножие щедрым ливнем из желудей, которые собирали в плетеные корзины и отправляли на скотный двор свиньям. Да еще досаждал он дворникам, которые его опавшую листву исправно убирали, вывозили возами и сжигали за пределами усадьбы.

Нижние ветви у дуба спилили до высоты трех аршин, а то и выше, после того как один из лакеев сломал себе шею, свалившись пьяным с настила, доски которого прогнили и частично обрушились.

Теперь вместо настила осталась лишь пара поперечных плах, на которых ранее доски крепились, и теперь они едва просматривались сквозь густую дубовую листву. Сбросить их никто не решался, а испробовать, как раньше, на прочность не рисковали даже вездесущие дворовые мальчишки. Барыня пригрозила нещадно выпороть всякого, кто осмелится подойти к дубу ближе, чем на пару саженей.

В тени его кроны еще при жизни старой графини установили несколько скамеек, но на них давно никто не сиживал. Днем из-за недостатка времени, вечером из-за комаров, которые вблизи озера были по-особому крупными и злющими.

Но сейчас возле дуба творилось нечто схожее с маленьким светопреставлением. Казалось, все население усадьбы сбежалось сюда, чтобы поглазеть на невиданное зрелище. Барыня, простоволосая, растрепанная, рыдала в голос и металась под дубом, умоляя спуститься вниз маленького графа. Но он сидел верхом на толстой ветке, болтал ногами и, несмотря на слезы и уговоры матери, слезть наотрез отказывался.

— Павлик, — Наташа остановилась и молитвенно сложила руки, — не огорчай маменьку! Спускайся вниз! — И прикрикнула на рослого лакея: — Данила, бегом в дом, неси одеяла.

Данила на рысях бросился в комнаты и вернулся уже вместе с Марфушей и с охапкой одеял в руках.

— Натягивайте одеяла под дубом, — приказала Наталья. Она уже поняла, что слезами маленького упрямца не пронять, и поэтому промокнула их платочком и приступила к решительным действиям.

Через несколько минут дуб обступили рослые лакеи, растянувшие за углы одеяла. По четыре человека на каждое. Теперь, если Павлик по какой-то причине вздумает свалиться с дерева, он непременно упадет на одеяла. Но мальчик, заметив эти приготовления, полез еще выше по дереву и устроился под остатками настила. Здесь ветки были тоньше, но он. не обращая на это внимания, поднялся на ноги и ухватился за доску, когда-то поддерживающую настил. На головы лакеев и одеяла посыпались старые желуди, листья и сухие веточки.

— Павлик! — вскрикнула Ксения. — Осторожнее! Ветка может обломиться!

Наталья перекрестилась и умоляюще посмотрела на сестру. Дворня и лакеи, молча задрав головы, наблюдали, что происходит в кроне дерева.

Павлик переступил ногами, и ветка под ним затряслась. Но маленький негодник даже не подумал переместиться ниже, лишь крепче ухватился за остатки сторожевого настила.

— Павлик, — мягко сказала Ксения, — спускайся! Смотри, на маменьке лица нет! Не пугай нас!

— Пусть она пообещает, что разрешит нам гулять возле озера, — кивком головы мальчик показал на мать. — И позволит мне кататься на лодке и верхом.

Наталья жалобно скривилась:

— Павлик, дорогой, это же опасно для жизни! На озере волны, а лошадь может понести…

В ответ мальчик внезапно оттолкнулся от ветки ногами и повис, слегка раскачиваясь в воздухе, ухватившись за доску. Толпа ахнула и метнулась к дубу, выставив руки перед собой, словно этим можно было оградить озорника от падения.

Наташа испуганно вскрикнула, и слезы вновь ручьем побежали у нее по лицу. Но сын был безжалостен:

— Не слезу, пока не позволите! Лучше я здесь останусь жить! — Он вновь взгромоздился на ветку и прокричал сердито: — Завиваться больше не буду и цветы вышивать! — Подумал мгновение и добавил: — И латынь учить.

— Павлик, одумайся. — Ксения подошла вплотную к растянутым одеялам и задрала голову вверх. Снизу ей были видны лишь ноги племянника, которые переступали по ветке. Она также заметила, что ветка сильно прогнулась. Павлик был достаточно упитанным мальчиком и не очень ловким. Ксения быстро огляделась по сторонам. Не будь вокруг столько народа, она давно бы сама вскарабкалась на дерево и стащила негодника вниз.

— Хорошо, — к ней подошла Наташа. Она справилась со слезами, и голос ее звучал по обыкновению строго. — Спускайся вниз! Я обещаю, что мы сегодня же обсудим все твои пожелания.