Читать книгу "Серый пилигрим - Владимир Василенко"

До рассвета, судя по всему, осталось недолго – небо на востоке заметно просветлело, звезды потускнели, почти слились с серовато-сизым фоном. Еще больше похолодало – пожалуй, из-за опускающегося на землю тумана. Барт взглянул в сторону поселка и вздрогнул.

По дороге кто-то ехал. Лошадь брела по размытой колее, понуро склонив голову. Всадник, закутанный в просторный плащ с капюшоном, не торопил ее, он как-то странно скособочился в седле, будто придерживая что-то за пазухой.

Барт, пригнувшись, шмыгнул в сторону, спрятался за массивным камнем, лежащим у самого края дороги, рядом с покосившимся столбом.

Кто этот всадник? Вряд ли кто-то из местных. Сразу же, едва увидев его, Барт почему-то решил, что это – тот самый Серый из «Барракуды». Хотя, конечно, под плащом мог скрываться кто угодно. Даже…

Нет, Черного бы Барт узнал за милю. К тому же хотелось надеяться, что жуткий тип не выжил в той схватке.

Барт во все глаза наблюдал за ездоком. Луна снова скрылась за тучами, так что теперь всадник представлял собой размытый темный силуэт, приближающийся медленно и почти беззвучно, как привидение. Странно. Обычно на лошадиной сбруе полно всяких блях, застежек, колец, а то и специально навешанных колокольчиков, которые постоянно звякают во время езды.

Всадник был все ближе. Вот уже стали слышны чавканье копыт, выдергиваемых из мокрой глины, фырканье лошади, поскрипывание седла и сбруи. Всадник миновал камень, за которым укрылся Барт, проехал, едва не коснувшись стременем, мимо старого дорожного столба.

Счастливчик медленно, неуверенно распрямился. Раскрыл было рот, чтобы окликнуть всадника, но нарушить эту тягучую, почти осязаемую предрассветную тишину казалось чудовищным кощунством. Страх сковывал, сдавливал ледяным обручем горло, еще болевшее после мертвой хватки Черного. Барт выбрался из-за камня, выбежал, оскальзываясь на холодной глине, на дорогу.

– Г-господин! – хрипло произнес он, удивляясь собственному голосу, больше похожему на карканье.

Всадник резко развернулся в седле, лошадь громко фыркнула, перебирая копытами. В сторону Барта метнулась шипящая серебряная плеть. Он отпрянул, едва не завалился на спину, в последний момент ухватившись за сырой осклизлый столб. Тонкая блестящая цепь с клином на конце, чуть не расцарапав ему щеку, вонзилась в этот же столб в пяди от его головы. Барт замер, вытаращив глаза на причудливой формы лезвие, глубоко вошедшее в дерево. По телу пробежала горячая волна запоздалого ужаса.

– Хорошая реакция, сынок, – раздался знакомый голос. – Но не делай так больше.

Серый – а это был он – дернул цепь на себя, и та, как живая, втянулась в его рукав.

– В-вы… Вы меня напугали, дон… – пробормотал Барт и закашлялся. В горле першило так, будто он проглотил пригоршню иголок. Разговаривать было больно, даже шепотом. Проклятый Черный!

– Ты меня тоже, – признался всадник. – Говори. Но предупреждаю, я не настроен на длинную беседу.

– Да и мне не до того, господин, – невесело усмехнулся Барт, снова пытаясь откашляться. Безрезультатно. – Меня зовут Бартоломью Твинклдот…

Серый представляться и не подумал. Сидел в седле неподвижно и безмолвно, как истукан.

– Так вот, я… – замялся Барт. – Я потерпел кораблекрушение. Второй день плутаю по этому берегу без гроша в кармане, без еды…

– Откуда ты?

– Из Валемира… Но мне… – он снова кашлянул, болезненно поморщился, потирая горло. – Мне нельзя туда возвращаться.

Серый хмыкнул.

– Потрясающая история. Что ты от меня-то хочешь, сынок?

Барт едва сдержал слезы.

– Заберите меня отсюда, господин!

Серый долго молчал, разглядывая Барта. Счастливчику тоже было не до разговоров – он вдруг с ужасом понял, что каждое последующее слово дается ему все с большим трудом. Похоже, Черный здорово повредил ему гортань. Как бы вовсе не потерять голос…

– Сдается мне, ты многого недоговариваешь, Бартоломью Твинклдот… – сказал, наконец, Серый.

– Поверьте, господин, если вы заберете меня отсюда… – прохрипел Барт. Откашлялся. Шмыгнул носом. – И если я не сдохну по дороге от проклятого насморка или воспаления легких… то я расскажу вам все, что захотите. Даже то, что обычно… утаивал на исповедях отцу Миро в святилище Араноса.

Серый усмехнулся и промолчал.

– Мне нечем заплатить вам, господин… – решился, наконец, Барт, когда молчание затянулось. – Но у меня есть вот это…

Он показал одну из серебряных бляшек.

– Вижу, – буркнул Серый. – А за поясом у тебя настоящий арранийский крис. Собственно, поэтому я с тобой и разговариваю. Все-таки не каждый день натыкаешься на юнца, у которого карманы набиты вещичками, на поиски которых кое-кто тратит годы…

– Я отдам вам все, только вытащите меня отсюда! – просипел Барт. – Ну… Или продам…

Серый удивленно хохотнул.

– Я недорого возьму, – продолжил Счастливчик. – Мне бы только немного денег… Чтобы путешествовать… Прикупить чего-нибудь из одежды…

– Да, с одеждой у тебя полная незадача, как я посмотрю… Ладно. Садись сзади. Только одно условие…

– Да, господин?

Серый вытянул руку:

– Крис.

Барт неохотно потянулся к кинжалу.

– Быстрее, Бартоломью, пока я не передумал. Мне совсем не хочется, чтобы позади меня ехал кто-то с арранийским клинком за пазухой.

Юноша скрепя сердце передал оружие Серому.

– Вот и отлично. Это очень опасная штука, поверь. Раны от таких не заживают… Ну, запрыгивай.

Барт с трудом забрался на круп лошади, позади седла, ухватился за плащ Серого.

– Осторожнее, – прошипел тот, когда юноша случайно задел его бок.

– Вы ранены, господин?

– Так, ерунда. Но довольно болезненно. Ладно, поспешим. Мне совсем не хочется задерживаться в этой дыре.

– Мне тоже…

Серый тронул поводья, и лошадь, фыркнув, побрела по дороге неспешным, монотонным шагом. Барт оглянулся туда, где в свете восходящего солнца уже можно было разглядеть окраинные строения Вальбо. Захотелось стегануть чем-нибудь флегматичную кобылу Серого, чтобы та перешла с неспешного верблюжьего шага хотя бы на рысь.

– Не ерзай, Бартоломью, – бросил через плечо Серый. – Иначе пойдешь пешком.

– Извините, господин… Кстати, вы забыли представиться.

Серый промолчал.

Барт вздохнул, понимая, что от дальнейших расспросов лучше воздержаться, хотя любопытство так и переполняло его. Впрочем, боль в горле тоже не способствовала продолжительным беседам, так что тут все подобралось одно к одному.

Дальше они ехали молча. Солнце выползло из-за горизонта, залив окрестности не по-осеннему ярким светом, в два счета разгоняя сгустившийся было туман. Здорово потеплело. Глинистая размытая колея, идущая от Вальбо, сменилась более сносной дорогой, и лошадь сразу же пошла шибче. Барт оглянулся в последний раз на каменистую пустошь, тянущуюся до самого моря, на очередной покосившийся и потемневший от дождей дорожный столб, и его вдруг будто шилом пронзило странное ощущение потери. Будто только сейчас до него дошло, что он уже никогда не вернется к тому, что знал. Что впереди – неизвестность, новая, совсем другая жизнь. Жизнь, к началу которой он не очень-то и готов. Впрочем, об этом его никто не спрашивал.