Читать книгу "Шкатулка сновидений - Дэвид Мэдсен"

— Продолжайте же, мой дорогой друг! — восхищенно воскликнул граф Вильгельм. — И как же, по вашему мнению, Адельмин беспокойный поиск Бог знает чего может вдруг обернуться Даром?

Малкович прочистил горло.

— Значит, так, — начал он. — Если вы удовлетворены тем, что имеете…

— Да?

— …значит, вам незачем желать чего-то, чего у вас нет, правильно?

— И?

— И если вы не желаете того, чего у вас нет, значит, у вас с тем же успехом может ничего и не быть, верно?

Доктор Фрейд закашлялся. Или задохнулся, я точно не уверен.

— Кто не хочет ничего? — продолжал Малкович, победоносно размахивая рукой, ни дать ни взять — крайне талантливый логик, только что выведший запутанный, лишь посвященным понятный силлогизм[21]. — Никто! Никто не хочет ничего, потому что все хотят чего-то. Это дар маленькой Адельмы, понимаете ли: она знает, что хочет чего-то… просто не знает, чего именно.

Граф Вильгельм замер с отвисшей челюстью, тонкая ниточка слюны поблескивала на первом из его многочисленных подбородков. Затем он хлопнул упитанной рукой по ещё более упитанному бедру.

— Господи, Малкович, похоже, вы попали прямо в точку! — воскликнул он.

К моему великому, если не сказать больше, изумлению, граф принял доморощенную болтовню Малковича за глубокое откровение.

— Да, действительно, вы с предельной точностью описали проблему! Скажите, вы философ?

Малкович покраснел и скромно пожал плечами.

— Ну, в своё время меня так называли, — пробормотал он. — Конечно же, я нигде специально не учился.

— Старина, вам необходимо встретиться с нашим профессором Бэнгсом! За время пребывания у нас вы почти наверняка встретитесь с ним!

— Малкович, — вмешался доктор Фрейд, — получил особые полномочия от Министерства внутренней безопасности!

— О, — выдохнул граф Вильгельм. — Это, возможно, все объясняет. Вот почему завтрашний вечер так важен для Адельмы, — повернувшись ко мне, продолжил он. — В, бесспорно, неуклюжей, но страстной отеческой попытке облегчить ее беспокойное существование я предположил, что, быть может, именно эту вещь она и ищет, прекрасный ответ на ее бесконечные поиски. Только опытный в этом человек, объяснил я, принесет ей полное и окончательное удовлетворение.

— В чем именно? — спросил Малкович, доставив мне ни с чем не сравнимое облегчение.

— Как! — слегка ошалело ответил граф. — В пении йодлем[22], конечно же!

— Пении йодлем?

— Когда-то, до йодля, были гобелены, потом «кузнечик»[23]. Должен сказать, у нее неплохо получалось, пока она случайно не наскочила на Сюзетт и не проткнула бедняжке желудок…

— Сюзетт?

— Ее котенок. И да, конечно же, пару месяцев для нее в целом мире не существовало ничего, кроме каллиграфии. А я, услышав, что вы приезжаете, предложил йодль, это ведь очевидно. Надеюсь, вы не возражаете? И не сочтете, что я обманом организовал ваше выступление?

— Отнюдь нет, однако, на самом деле у меня не…

— Как только она услышит вас завтра, она моментально начет заниматься, я знаю, Хендрик. Вы ведь окажете ей эту услугу? — и, хитро подмигнув, граф добавил: — В том, что касается йодля, конечно!

— Ну…

— Я понимаю, что вы — один из ведущих мировых специалистов по йодлю и что ваше время дорого, но вас ждет щедрое вознаграждение, поверьте мне!

В этот момент Малкович, явно расстроенный недолговечностью своей блистательной славы, воинственно произнес:

— Сомневаюсь, чтобы он был одним из ведущих мировых специалистов по йодлю!

Тут поспешно вмешался доктор Фрейд:

— Даже те, кто получил особые полномочия от Министерства внутренней безопасности, не могут знать всего, Малкович. Кроме того, Хендрик — крайне скромный молодой человек. Он никогда не говорил о своей репутации ведущего мирового специалиста по йодлю.

— Надеюсь, вы продемонстрируете нам свое искусство на деле? — добавил граф.

Мой желудок сделал несколько отчаянных кульбитов и, слабо возроптав, провалился в слизистые глубины бурлящего кишечника.

— Джентльмены, позвольте мне принести свои извинения! — граф Вильгельм, сопя и пыхтя, тяжело поднялся на ноги. — Я почти уверен, что вы, должно быть, голодны! Ну что ж, вам как раз хватит времени привести себя в порядок перед обедом, который подадут ровно в восемь. Димкинс проводит вас в ваши комнаты.

Тут он проворно потер руки и воскликнул:

— О, Адельма будет так счастлива! Хотя бы на некоторое время.

С этими словами граф торопливо покинул кабинет.

Наверху, в промозглом, выложенном каменными плитами коридоре, на стенах которого висели вездесущие коровьи головы, я излил на доктора Фрейда все, что думал о его ужасающей лжи.

— Как вы посмели сказать ему такое? — шипел я, сдерживая голос, чтобы не услышали слуги. — Вы прекрасно знаете, что я не один из ведущих мировых специалистов по йодлю! Сама эта идея просто гротескна!

— А откуда же мне знать? Даже вы сами не знаете. Вы же не помните, кто вы такой. Быть может, это правда.

— Что я — специалист по йодлю? Не валяйте дурака!

— Что еще я мог сказать ему? Если бы я отрицал это, нас, несомненно, выставили бы за дверь, в ледяную ночь.

— А предварительно еще и избили бы до полусмерти! — добавил Малкович.

— Вы этого хотите? Чтобы нас побили и швырнули в снег?

— Ну, с такой стороны…

— Думаю, вы эгоист! — заявил Малкович.

— Что?

— Мы все для вас вделали, все! Дали вам имя, работу, положение, компанию! Пора подумать и о нас с доктором Фрейдом, вы, себялюбивый ублюдок! Мы не хотим замерзнуть насмерть снаружи!

— Я тоже этого не хочу, уверяю вас!

— Значит, все, что от вас требуется — это на несколько часов притвориться известным специалистом по йодлю! Мы просим слишком многого?

— Откровенно говоря, да. Кроме того, это не все: я должен прочитать лекцию и — если вы вдруг запамятовали — провести наглядную демонстрацию!