Читать книгу "Мастер карнавала - Крейг Расселл"

Стефан посмотрел на турка. Тот стоял с поднятыми руками, но Стефан видел, что со своим страхом он справляется намного лучше наркомана с оружием.

— Тогда ты лишь укрепишь меня в моем решении: тебя нельзя отпускать. То есть мне придется уложить тебя.

— Каким образом? Ты не вооружен!

— Поверь мне. — Стефан старался говорить спокойно. — Если ты нажмешь на курок, то это будет твоим последним движением. Я специалист по оружию. Я знаю о нем все. Я знаю все о пистолете в твоих руках. Когда и где он был изготовлен. По тому, как его держишь, я вижу, что ты не понимаешь, что делаешь. И я знаю, что ты не сможешь пристрелить нас обоих, потому что я успею свернуть тебе шею. Но пока у тебя остается выбор. Положи пистолет. Выход всегда есть.

— Разве? — Юноша горько усмехнулся. — Наверное, вы имеете в виду восстановление монополии на применение силы?

— Я не понимаю, о чем ты.

— Убирайся с дороги! — Он снова направил пистолет на Стефана. — Зачем тебе это? Почему не даешь мне уйти? В порядке исключения!

— Потому что это моя работа. Отдай мне пистолет. — Стефан сделал шаг вперед. — Давай покончим с этим.

— Ну ладно… — Лицо юноши окаменело.

Стефан изобразил подобие улыбки. Он ошибся. Пистолет был старым и несмазанным, но не дал осечки. И наркоман либо оказался лучшим стрелком, чем предполагал Стефан, либо ему просто повезло. Еще слыша эхо выстрела, Стефан опустил глаза на новенькую рубашку, на отверстие в ней и расплывающееся вокруг пятно крови. Почти классическое попадание. Ноги Стефана подогнулись, и он упал на колени.

— Ну вот почему ты не дал мне уйти? — В голосе юноши звучали истерические нотки, смешанные с ненавистью.

Стефан взглянул на наркомана и открыл рот, чтобы ответить, но почувствовал, что не может дышать.

— Почему?! — жалобно повторил наркоман и снова выстрелил. А потом еще и еще.

7

Фабелю снова приснились мертвые.

Это случалось с ним часто. Он, правда, уже научился просыпаться, при этом слушать, как в ушах громко отдается стук сердца, и чувствовать, как холодный пот становится неотъемлемой частью его мыслительного процесса. Понятное дело, ночные кошмары были естественным побочным продуктом ненужных мыслей и эмоций, хотя он научился подавлять их, когда сталкивался с жестокостью убийц и, главное, со страданиями жертв, сопереживать которым приходилось на каждом месте преступления. Это были истории, написанные кровью, последних ужасных мгновений убийства. Однажды кто-то сказал ему, что мы все умираем в одиночестве: мы можем уходить из жизни в окружении многих людей, но сама смерть происходит как один из самых обособленных и индивидуализированных актов драмы, которой является человеческая жизнь. Фабель так не считал. При осмотре места преступления каждая деталь производила на него сильнейшее впечатление и коварно скрывалась в тайниках памяти, чтобы всплыть на поверхность во время сна. Он никогда не мог смириться с беспощадной несправедливостью того факта, что самые последние и интимные мгновения своей жизни жертве приходилось проводить в обществе своего убийцы. Он помнил, как однажды едва удержался от того, чтобы не разбить в кровь ухмыляющееся лицо подозреваемого в убийстве, хвастливо рассказывавшего о совершенном преступлении и о том, как его жертва умирала от нанесенных им ножевых ран и в отчаянии хватала его за руку, бессознательно пытаясь найти утешение в единственном человеческом существе, оказавшемся рядом. Тот подонок смеялся, описывая это. И в ту же ночь Фабелю во сне явилась убитая женщина.

Теперь же ему приснилось, что он ждал кого-то возле большого зала. Почему-то у него было ощущение, что это происходило в здании ландстага Гамбурга. Он знал, что была какая-то причина, по которой он ждал, и скоро его пустят внутрь. Наконец два безликих служителя распахнули тяжелые двери, и он вошел в огромный банкетный зал. За бесконечно длинным столом сидели множество людей, которые, завидев его, разом поднялись и начали громко приветствовать его. Ему было оставлено самое дальнее место, и, пробираясь туда, он увидел немало знакомых лиц.

Фабеля несколько удивило, что они его тоже узнали: каждый из них был уже мертв, когда ему стало известно об их существовании. Фабель прошел мимо рукоплещущих жертв, чьи убийства он расследовал, и занял место во главе стола. Рядом сидела убитая четыре года назад Урсула Кастнер, часто приходившая к нему во сне. На ее бледных бескровных губах играла улыбка.

— По какому поводу сегодняшнее торжество? — поинтересовался Фабель.

— Это прощальный обед в вашу честь, — ответила она, улыбаясь и стирая салфеткой густую гранатовую ягоду крови, вызревшей в уголке рта. — Вы же покидаете нас, верно? Вот мы и пришли попрощаться.

Фабель кивнул. Он обратил внимание, что место напротив него было свободным, несомненно, его зарезервировали для Ханны Дорн, его недавно убитой подруги студенческих лет. Он снова обратился к Урсуле Кастнер.

— Я сдержал свое обещание, — не без гордости объявил он, — я поймал его.

— Вы поймали его, — повторила она. — Но не другого.

Он заметил, что на пустующее место рядом кто-то сел.

Фабель, даже осознавая то, что он находится в заторможенном состоянии, испытал настоящий шок, увидев, что вместо Ханны Дорн возле него оказалась Мария Клее. Ее улыбка на бескровно осунувшемся лице была едва заметна.

— Что ты здесь делаешь? Тебе здесь не место! — запротестовал он. — Это все…

— Я знаю, Йен, но меня пригласили… — Она хотела что-то добавить, но в это время вновь раздались приветственные возгласы гостей. Вошел шеф-повар с необычайно большим серебряным подносом, закрытым куполом, тоже отлитым из серебра. Он не видел лица повара, но тот был крупным, с буграми мощных мышц, рельефно проступающих под рукавами халата. И все же Фабель понимал, что только ирреальность сна позволяла повару нести столь огромное блюдо.

Поставив поднос на середину стола, шеф-повар снял с него купол. И в это время Фабель заметил, как сверкнули изумрудно-зеленые глаза, и тут же узнал в человеке в белом колпаке Василя Витренко. Мария закричала, и Фабелю показалось, что Урсула Кастнер произнесла: «Вот он — другой!» Фабель как загипнотизированный смотрел на вошедшую молодую женщину, на поднос. Кожа на груди была разодрана, и из открытой раны торчали белые кости ребер. Легкие были вырваны из грудной полости и лежали на плечах. Крылья Кровавого Орла. Процедура, исполненная по старинному ритуальному обычаю викингов, являлась своего рода визитной карточкой Витренко. Фабель, как и Мария, теперь тоже крича от ужаса, почему-то принялся рукоплескать вместе с остальными гостями. Мария повернулась к нему.

— Я знала, что ты придешь, — сказал она, перестав кричать. — Мы так долго ждали его появления. Но я не сомневалась в том, что он захочет попрощаться с тобой.

Витренко обошел стол и приблизился к Марии. Он протянул руку, будто приглашая ее на танец. Фабель хотел подняться и возмутиться, но почему-то не мог сдвинуться с места. Он беспомощно следил за тем, как Витренко увлекал Марию туда, где царил полумрак. Женщина, сидевшая рядом с Урсулой Кастнер, наклонилась и принялась что-то искать под столом. Затем выпрямилась и нахмурилась.