Читать книгу "Лермонтов - Елена Хаецкая"

Увлечение Лермонтова редким в ту пору для России английским языком довольно любопытно. Англичанина, мистера Винсона, Елизавета Алексеевна взяла в дом на место умершего гувернера — учиться «по билетам» Мишель не желал. Винсон считался дорогим педагогом: три тысячи рублей в год на всем готовом, включая помещение (для англичанина с его русской женой сняли отдельный флигель).

Винсон не стал мучить питомца учебными текстами, а сразу дал ему Байрона…

Позднее недоброжелательно настроенный и к Лермонтову, и к Московскому университету вообще бывший однокашник поэта П. Ф. Вистенгоф опишет такую сценку:

«Как-то раз несколько товарищей обратились ко мне с предложением отыскать какой-нибудь предлог для начатия разговора с Лермонтовым и тем вызвать его на какое-нибудь сообщение.

— Вы подойдите к Лермонтову и спросите его, какую он читает книгу с таким постоянным напряженным вниманием. Это предлог для начатия разговора самый основательный.

Не долго думая, я отправился.

— Позвольте спросить вас, Лермонтов, какую это книгу вы читаете? Без сомнения очень интересную, судя по тому, как углубились вы в нее; нельзя ли поделиться ею и с нами? — обратился я к нему не без некоторого волнения.

Он мгновенно оторвался от чтения. Как удар молнии, сверкнули глаза его. Трудно было выдержать этот неприветливый, насквозь пронизывающий взгляд.

— Для чего вам хочется это знать? Будет бесполезно, если я удовлетворю ваше любопытство. Содержание этой книги вас нисколько не может заинтересовать…

Как ужаленный, отскочил я от него, успев лишь мельком заглянуть в его книгу, — она была английская».

* * *

В конце 1829 года последовала экзаменационная сессия — десять дней «испытаний». «Пансионская жизнь Мишеля была мне мало известна, знаю только, что там с ним никаких не было историй… — сообщает Аким Шан-Гирей. — Я сам в пансионе был один только раз, на выпускном акте, где Мишель декламировал стихи Жуковского: «Безмолвное море, лазурное море, стою очарован над бездной твоей». Впрочем, он не был мастер декламировать и даже впоследствии читал свои стихи довольно плохо».

Помимо декламации (кстати, наставник Лермонтова Зиновьев, напротив, считал ее «прекрасной» и «заслужившей громкие рукоплескания»), экзамены были по юриспруденции, богословию, математике, естествознанию, физике, военному делу; а кроме того — в искусствах: «Михайло Лермонтов… на скрипке аллегро из Маурерова концерта» (весь концерт в ту эпоху исполняли самые искусные виртуозы).

Начало «Демона»

1829 годом датирована первая редакция самой знаменитой поэмы Лермонтова — «Демон». Поэмы, к которой он возвращался практически всю жизнь.

Всего редакций «Демона», включая неоконченные наброски, — восемь. Первая редакция содержит посвящение и всего 92 стиха, а также два прозаических конспекта сюжета, из которых второй без сколько-нибудь значительных изменений воплотится во всех ранних редакциях:

«Демон влюбляется в смертную (монахиню), и она его наконец любит, но демон видит ее ангела-хранителя и от зависти и ненависти решается погубить ее. Она умирает, душа ее улетает в ад, и демон, встречая ангела, который плачет с высот неба, упрекает его язвительной улыбкой».

Начало 1830 года знаменуется появлением второй редакции. Это уже вполне законченное произведение, сравнительно небольшое (442 стиха), в котором воплощен тот самый сюжет, что был изложен прозой в первой редакции. Демон слышит пение молодой монахини и роняет «свинцовую слезу». Он готов любить. Монахиня — бедная сирота неизвестного происхождения — сперва была прекрасна и чиста,

Но с той минуты, как нечистый

К ней приходил в ночи тенистой,

Она молиться уж нейдет

И не играет, не поет,

Ей колокола звон противен,

В ней кроется холодный яд…

Демон, покинув «адскую силу», переселяется в ледяной грот и пытается делать добрые дела:

Когда метель гудет и свищет,

Он охраняет пришлеца,

Сдувает снег с его лица

И для него защиту ищет…

Однако эта филантропия не спасает Демона от тоски по утраченному раю:

Изгнанник помнит свет небес,

Огни потерянного рая;

Тоской неистовой сгорая,

Он зажигает темный лес,

Любуясь на пожар трескучий…

Наконец, уверившись в том, что он действительно любит монахиню, Демон входит в ее келью, а там — «другой»:

Посланник рая, ангел нежный,

В одежде дымной, белоснежной,

Стоял с блистающим челом

Вблизи монахини прекрасной

И от врага с улыбкой ясной

Приосенил ее крылом.

Они счастливы, святы оба!

И — мщенье, ненависть и злоба

Взыграли демонской душой…

… Как жалко! Он уже хотел

На путь спасенья возвратиться,

Забыть толпу недобрых дел,

Позволить сердцу оживиться.

Творцу природы, может быть,

Внушил бы Демон сожаленье,

И благодатное прощенье

Ему б случилось получить.

Но поздно! Сын безгрешный рая

Вдруг разбудил мятежный ум.

Кипит он, ревностью пылая,

Явилась снова воля злая

И яд преступных, черных дум.

И монахиня погибает, не сумев даже перед смертью исповедаться, но встретив исповедника диким хохотом. В финале — монастырь в руинах, и одинокий угрюмый Демон среди них.

Принято говорить о близости главного героя поэмы к ее создателю, чуть ли не автобиографичности образа Демона: это «собственный портрет автора», которому Лермонтов приписал свои «собственные настроения, страсти, душевные муки». В 1829 году поэт создает еще одно произведение на «демоническуютему» — стихотворение «Мой демон».

«Мой демон»(1829) — первое произведение Лермонтова, связанное с образом Демона. Оно имеет также непосредственную связь со стихотворением Пушкина «Мой демон», опубликованным в 1824 году в «Мнемозине».

Собранье зол его стихия.

Носясь меж дымных облаков,

Он любит бури роковые,

И пену рек, и шум дубров.

Меж листьев желтых, облетевших

Стоит его недвижный трон;

На нем, средь ветров онемевших,

Сидит уныл и мрачен он.

Он недоверчивость вселяет,

Он презрел чистую любовь,

Он все моленья отвергает,

Он равнодушно видит кровь,

И звук высоких ощущений

Он давит голосом страстей,

И муза кротких вдохновений

Страшится неземных очей.

В комментариях к собранию сочинений Лермонтова (подготовлено Пушкинским Домом) прямо говорится: ««Демонизм», распространенный в европейской романтической литературе и в русской поэзии 20–30-х годов XIX века, получил у Лермонтова не только поэтическое, но и политическое осмысление, стал выражением могучего протеста поэта против окружающей действительности».