Читать книгу "Соверен - К. Дж. Сэнсом"

Я хранил молчание, ибо возражать означало покривить душой. Редвинтер был прав — всякий раз при виде человека, закованного в цепи, меня охватывало сочувствие, которое не могла победить даже мысль о совершенных узником злодеяниях.

— Вижу, мои догадки справедливы, сэр, — с улыбкой изрек Редвинтер. — Возьму на себя смелость поделиться с вами еще одним предположением. Я понимаю, в чем причина подобного мягкосердечия. Понимаю, почему вы с таким снисхождением относитесь к изгоям, отвергнутым обществом. Возможно, дело тут в вашем телесном изъяне.

Столь откровенное оскорбление заставило меня сурово поджать губы, однако в глубине души я не мог не признать правоты Редвинтера.

— Я несу ответственность за арестанта, — продолжал тюремщик. — Я знаю, в этом городе достаточно людей, готовых на самые отчаянные поступки ради его освобождения. Поэтому к каждому, кто имеет допуск к Бродерику, я обязан относиться с подозрением. Даже к вам, сэр.

— Пригласите к заключенному лекаря, — бросил я, взглянув в холодные глаза тюремщика. — Завтра я зайду посмотреть, как он себя чувствует.

Несколько мгновений Редвинтер молча сверлил меня взглядом, потом слегка склонил голову.

— В какое время вы посетите нас, сэр?

— Когда мне будет угодно, — отрезал я, резко повернулся и, не прощаясь, вышел прочь.

Во дворе Барак, сидя на скамье, развлекался тем, что наблюдал за входящими и выходящими из здания суда стряпчими. Холодный осенний ветер срывал с деревьев сухие листья и носил их по двору.

— Что это вы такой взъерошенный? — не слишком учтиво осведомился Барак, бросив на меня любопытный взгляд.

Как видно, лицо мое слишком красноречиво свидетельствовало об обуревавших меня чувствах.

— Я только что свел знакомство с двумя людьми и не знаю, кого из них следует опасаться больше, — ответил я. — Как видно, все-таки тюремщика. По крайней мере, он производит более отталкивающее впечатление.

Звон цепей, долетевший сверху, заставил меня поднять глаза на останки Роберта Эска. Ветер раскачивал побелевший от времени скелет, и казалось, тот отчаянно пытается освободиться из оков.

Глава четвертая

Стражник у ворот замка сообщил нам, что в аббатство Святой Марии мы быстрее всего доберемся по улице, называемой Конигейт. Подобно большинству улиц Йорка, она оказалась узкой и сплошь заставленной прилавками, так что нам вновь пришлось передвигаться удручающе медленным шагом. В разные стороны от улицы, по которой мы ехали, тянулись бесчисленные переулки, еще более тесные и извивистые. Город, в котором нам предстояло провести несколько дней, не нравился мне все сильнее.

Проезжая мимо большой харчевни, я заметил у дверей группу молодых людей в разноцветных нарядных камзолах. Прихлебывая вино из кожаных фляг, они заносчиво поглядывали на прохожих. Чуть поодаль толпились их слуги. Один из молодых щеголей, высокий красавчик с темной холеной бородкой, громогласно отпускал насмешливые замечания, указывая на бедно одетых горожан. Злобные взгляды, которые те бросали на обидчика, лишь вызывали у него новые приступы хохота.

«Похоже, часть королевской свиты уже прибыла в Йорк, — отметил я про себя. — Этим молодчикам следовало бы немного умерить свою веселость».

Редвинтер и Бродерик не выходили у меня из головы. Тюремщик и арестант, лед и пламя. Несомненно, Редвинтер делал все возможное, чтобы унизить заключенного и досадить ему, рассчитывая таким образом сломить его дух. Я сознавал, что все эти мелкие издевательства доставляли тюремщику изрядное удовольствие. К тому же, вопреки заверениям Редвинтера, заключенный содержался в скверных условиях, что могло привести к самым неприятным последствиям. Сэр Эдвард молод и силен, но он джентльмен, а значит, не привык к нужде и лишениям, которые способны быстро сломить его здоровье. Ожог на груди узника тоже внушал тревогу; оставалось лишь надеяться, что в городе Йорке отыщутся сведущие лекари.

«Окажись здесь мой старый друг Гай, он непременно помог бы Бродерику», — с сожалением подумал я.

Но Гай был далеко, в Лондоне, где держал аптеку.

Обвинение, брошенное сэром Эдвардом, глубоко задело меня, ибо я сознавал всю его справедливость. Мысль о том, что в результате моих попечений узник живым и здоровым попадет в руки лондонских палачей, не давала мне покоя. И все же сейчас я мог принести сэру Эдварду несомненную пользу. Несмотря на всю свою гордость, заключенный дошел до того, что умолял тюремщика принести воды. И, не окажись я рядом, просьба эта, скорее всего, не была бы выполнена.

Оскорбительное замечание Редвинтера тоже постоянно приходило мне на ум. Тюремщик был совершенно прав, заявив, что причина моего мягкосердечия кроется в телесном изъяне. Этому человеку не откажешь в проницательности. Наверное, он развил в себе это качество, допрашивая еретиков, содержавшихся в застенках башни Лоллард. Я не мог не признаться самому себе, что с первого взгляда проникся к узнику состраданием, которое заставило меня забыть о свершенных им злодеяниях. Тем более для меня до сих пор оставалось тайной, в чем состояли эти злодеяния. Я вспомнил, каким гневом сверкнул взор заключенного, когда он попытался наброситься на тюремщика. Как видно, сэр Эдвард действительно опасен, и возможность того, что он убежит, существует не только в воображении Редвинтера. В противном случае крайние меры предосторожности, с которыми содержался узник, были бы излишни.

Проезжая мимо свечной лавки, я увидел дородного румяного человека в красной мантии и широкополой красной шляпе. Золотая цепь, блестевшая на его шее, свидетельствовала о том, что он занимает государственную должность. Человек этот с сосредоточенным видом осматривал ящик со свечами. Я понял, что передо мной не кто иной, как мэр Йорка. Владелец лавки в запятнанном жиром фартуке с беспокойством наблюдал, как мэр извлек из ящика толстую желтую свечу и принялся внимательно ее разглядывать. Три чиновника, одетые в черные мантии, стояли чуть поодаль. Один из них держал в руках позолоченный жезл.

— Эти вряд ли подойдут, — заявил мэр, обращаясь к своим подчиненным. — В аббатство Святой Марии мы должны направить свечи из наилучшего воска.

Он кивнул, и вся процессия направилась к следующей лавке.

— Мэр совершает свой обход, — заметил я, обернувшись к Бараку. — Уж конечно, сейчас городские власти сбились с ног. Никому не хочется ударить в грязь лицом перед королем и его свитой, и потому…

Я осекся, ибо по ушам полоснул пронзительный визг.

Молодая женщина, стоя у поворота в один из узких переулков, отчаянно вцепилась в корзинку, которую пытался у нее выхватить оборванный юнец с огромной бородавкой на носу. Приглядевшись, я узнал в женщине ту самую красотку, что недавно строила глазки Бараку. Еще один оборванец, белобрысый малый со сломанным носом, держал ее за талию. Барак вручил мне поводья и соскочил с лошади, на ходу выхватывая из ножен меч. Прохожие, предчувствуя заваруху, бросились врассыпную.