Читать книгу "Королева дождя - Кэтрин Скоулс"

Он посмотрел на Кейт. Она кивнула, пытаясь сделать вид, будто давно знает об этом.

— Запущенный, — добавил молодой человек. — Терминальная стадия.

Кейт снова кивнула. Ей удавалось сохранять бесстрастное выражение лица, но ее сердце отчаянно колотилось. Доктор Джонсон покосился на лежащую на кровати пациентку и понизил голос.

— Мы полагаем, ей уже недолго осталось. На самом деле подобный кризис может оказаться благословением. — Он вздохнул. — Вопрос в том… стоит ли нам вмешиваться. Или дать ей уйти…

— На что вы намекаете? — спросила Кейт.

— Ну, возможно, после этого она уже не сможет себя обслуживать. Такое часто случается. А если верить ее лечащему врачу, родственников у нее нет. Никого, кто мог бы позаботиться о ней.

— У нее есть я, — решительно заявила Кейт.

— Вы всего лишь соседка…

Кейт резко мотнула головой и выкрикнула: — Это не так! Я знала ее, еще будучи ребенком. Она была лучшей подругой моей матери. Она и моя подруга. — Ординатор отступил на шаг, как только с языка Кейт сорвались первые возмущенные слова. — Я позабочусь о ней. Я ведь сказала вам: я медсестра.

— Ладно, ладно, — молодой врач махнул рукой, соглашаясь с ее доводами. — Я вам верю.

— Вы должны сделать все, что в ваших силах, — потребовала Кейт. — Вы должны спасти ее.

— Да, да, конечно. — Доктор начал что-то быстро писать на рецептурном бланке. Когда он на мгновение отвел глаза от бумаг, то натолкнулся на вопрошающий взгляд Кейт. — Антибиотики, внутривенно, — тут же пояснил он.

— Что еще? — не унималась Кейт.

— Пока все.

Кейт улыбнулась.

— Спасибо.

Врач помолчал, держа ручку над бланками и ощупывая взглядом лицо Кейт.

— Пожалуйста.

Когда он ушел, Кейт подтащила к кровати стул и села. Ее занимала лишь одна мысль: она отчаянно хотела, чтобы женщина, лежащая перед ней, выжила. Не потому, что она была Анной Мейсон, и не потому, что Кейт хотела узнать, что побудило ее приехать сюда, что именно она хотела сообщить ей, — а прост ради самой Анны. Каким-то образом ей удалось проникнуть в потаенные уголки души Кейт, затронуть струны, уже давно потерявшие чувствительность из-за нехватки общения. Это пугало и причиняло боль, но в то же самое время согревало и придавало сил. Оказавшись рядом с Анной, она словно прикоснулась к чему-то родному, к самой сути жизни. К чему-то драгоценному, что Кейт не хотела потерять.

Она протянула руку и коснулась иссохшей руки Анны, которая была свободна от трубок и бинтов. Она заметила полоску более бледной кожи на тонком запястье, где Анна всегда носила браслет из слоновой кости с орнаментом черного цвета. Бросив взгляд на ночной столик, Кейт увидела браслет в миске из нержавеющей стали, там же лежали и янтарные бусы. И к браслету и к бусам были прицеплены бирочки с именем пациентки и датой.

Когда Кейт снова посмотрела на Анну, ее внимание привлекло что-то странное, видневшееся в вырезе больничной ночной рубашки. Какое-то темное пятно на бледной коже.

Наклонившись, Кейт осторожно сдвинула край рубашки.

У нее отвисла челюсть. На нежной коже правой груди Анны темнел иссиня-черный узор из трех изогнутых линий, когда-то выжженный на плоти и натертый золой.

Ритуальные шрамы.

Кейт недоуменно смотрела на них: подобные знаки ей довольно часто приходилось видеть на телах африканцев, но у белой женщины…

Поправив рубашку, Кейт откинулась на спинку стула. Она вспоминала высказанные в «Книге современных мучеников» подозрения касательно Анны Мейсон и смотрела на ее лицо: глаза женщины были мирно закрыты, охраняя все тайны.

Кейт осталась дежурить у постели Анны, отклоняя неоднократные предложения уйти домой и ждать новостей там. Она не сводила глаз с трубочки капельницы, наблюдая, как лекарственные растворы неустанно втекают в неподвижное тело. Ей хотелось добавить в них часть собственной силы — чтобы она влилась в вену подобно бодрящему духу.

Время тянулось медленно. Медсестры приходили и уходили, они выражали соболезнования и контролировали состояние пациентки, но улучшения не наступало. Кейт неожиданно обнаружила, что пытается молиться, вылавливая полузабытые фразы из своего прошлого.

— Отец наш небесный, прошу тебя, укрепи и исцели эту женщину.

Некогда молиться для Кейт было так же естественно, как и дышать, но сейчас ей ничего не удалось выдавить из себя, кроме этих неестественных, чужих слов.

Она приказала себе отбросить желание молиться, перестать надеяться. Она чувствовала: лучше готовиться к худшему. Начать отпускать…

Выйдя в сад Анны, Кейт налила козе воды в таз и полила кое-какие растения. Затем она вошла в дом и стала медленно обходить тихие комнаты, оглядываясь в поисках ключей, чтобы запереть черный ход. Она очень устала и предвкушала, как выпьет кружку горячего, настоящего чая, поскольку в течение дня ей довелось хлебать тепловатую бурду из пластиковых стаканчиков.

Не обнаружив ключей ни в кухне, ни на вешалке, Кейт вошла в спальню Анны. Врачи «скорой помощи» забрали со столика все лекарства, и теперь девушка заметила цветную фотографию, прислоненную к стене.

Кейт внезапно охватило чувство узнавания, и она подошла к фотографии. Это изображение было ей знакомо: она встречала его в семейном альбоме Керрингтонов, запертом на чердаке. Это был снимок крупным планом двух молодых женщин, прижавшихся щеками друг к другу. Одной из них была Сара, очень молодая и счастливая, а второй — ее улыбающаяся рыжеволосая подруга. Крестная мать Кейт. Тетушка Нэн. У Кейт перехватило дыхание.

— Анна… — прошептала она имя в звенящей тишине. Схватив фотографию, она поднесла ее к свету и стала внимательно изучать. Теперь щеки у женщины запали, рыжие волосы поседели. Но ясные глаза и крупный рот почти не изменились. После того как Кейт установила связь между фотографией и живым человеком, она легко обнаружила сходство. У нее больше не было никаких сомнений: Анна Мейсон — это и есть тетушка Нэн.

Кейт не могла оторвать взгляда от фотографии. Она почти позабыла эту женщину. На самом деле лицо тетушки Нэн она помнила в основном именно по этому снимку. Сара часто доставала такую же фотографию, когда рассказывала Кейт о ее крестной. Кейт знала: мать считает тетушку Нэн своей самой близкой подругой, хотя после того, как тетушку Нэн перевели на другую станцию, женщины почти не встречались. Но у миссионеров такое случалось часто. Работа всегда была на первом месте, а дружбе доставались крохи.

Кейт, недоумевая, нахмурилась. Впечатление, которое у нее создалось о тетушке Нэн, совершенно не соответствовало тому, что Кейт узнала об Анне Мейсон. В историях Сары тетушка Нэн была доброй, хорошей и мудрой.

И тут Кейт вспомнила: так было не всегда. В детстве самой драгоценной игрушкой для нее был подарок от крестной (и хотя она сослала его на чердак вместе с остальными пережитками прошлого, напоминавшими о ее «африканском периоде», подарок нисколько не потерял своей ценности). Камешек, формой похожий на хамелеона. Тогда, на станции, такой выбор тетушки Нэн спровоцировал настоящий скандал, и Кейт пришлось притвориться, что она потеряла фигурку, — лишь бы не расставаться с ней. Поскольку — и это было известно каждому африканцу — хамелеон символизировал зло.