Читать книгу "Дело Джен, или Эйра немилосердия - Джаспер Ффорде"

Я медленно вернулась в комнату и села на постель, совершенно подавленная. Когда никого рядом не было, слезы легко набегали на глаза. Минут пять я плакала от души, почувствовала себя намного лучше, шумно высморкалась и рассеянно включила телевизор. Попереключала каналы, потом наткнулась на «ЖАБ-ньюс». Конечно, опять говорили о Крыме.

— Новые известия из Крыма, — объявила дикторша. — Бюро Продвинутых вооружений корпорации «Голиаф» представляет последнее новшество в борьбе с русскими агрессорами. Корпорация надеется, что новая баллистическая плазменно-энергетическая винтовка — ее кодовое название «круть» — станет решающим оружием, которое переломит ход войны. Наш военный корреспондент Джеймс Мудакез сейчас покажет нам образец.

На экране крупным планом показали экзотическую винтовку, которую держал солдат в военной униформе.

— Это новая плазменная винтовка «круть», представленная сегодня корпорацией «Голиаф», — объявил Мудакез, держась от солдата на некотором отдалении. — Мы по понятным причинам не можем рассказать вам много, но мы покажем вам ее эффективность. Заряд концентрированной энергии используется для разрушения брони и уничтожения личного состава на расстоянии мили.

Я в ужасе смотрела, как солдат демонстрирует новое оружие. Незримый энергетический заряд разнес танк в клочья с силой десяти гаубиц. Артиллерийская батарея в ладони. Когда улеглись радиопомехи, Мудакез на фоне марширующих с новыми винтовками солдат задал полковнику парочку явно заготовленных заранее вопросов.

— Когда вы предполагаете оснастить «крутью» войска на передовой?

— Первая партия в процессе доставки. Остальные будут поставлены, как только мы построим нужные производственные площади.

— И последнее: как повлияет это оружие на исход войны?

На лице полковника мелькнул намек на эмоции.

— Предсказываю, что русские через месяц запросят пощады.

— Во дерьмо! — вслух выругалась я.

За время службы на фронте я слышала эту фразу тысячу раз. По своей невероятной глупости она заменила даже заезженное «не позднее Рождества». И всегда, без единого исключения, подобные обещания оборачивались чудовищными потерями.

Еще до первых поставок нового оружия само его существование нарушило баланс сил в Крыму. Давно уже не думая об отступлении, английское правительство пыталось переговорами добиться капитуляции русских войск. Русские увиливали. ООН требовала, чтобы обе стороны вернулись за стол переговоров в Будапеште, но процесс завис. Императорская русская армия окапывалась, готовясь отразить наступление.

В то же утро представитель «Голиафа» должен был предстать перед Парламентом и объяснить задержку доставки нового оружия, поскольку они и так на месяц выбились из графика.

От размышлений меня оторвал визг тормозящих шин. Я подняла взгляд. Посреди больничной палаты стояла яркая спортивная машина. Я дважды моргнула, но машина никуда не делась. Никаких рациональных объяснений тому, как она оказалась в палате, не было и быть не могло: через дверь едва-едва пропихивали кровать. Но машина была здесь. Я чувствовала запах выхлопа, слышала рев мотора на холостом ходу, но почему-то ситуация показалась нормальной. Из машины выглядывали люди. За рулем сидела женщина лет тридцати с небольшим, и чем-то она была мне знакома.

— Четверг! — требовательно крикнула она.

Я нахмурилась. Все выглядело очень реальным, и, никаких сомнений, я где-то видела эту женщину прежде. Пассажир, незнакомый молодой человек в строгом костюме, приветственно помахал рукой.

— Он не умер! — торопливо проговорила женщина. — Авария — для отвода глаз! Такие, как Ахерон, так просто не умирают! Поезжай работать литтективом в Суиндон!

— Суиндон? — эхом отозвалась я.

Я думала, что сбежала из этого города — он вызывал во мне слишком много горьких воспоминаний.

Я открыла было рот, но снова взвизгнула резина, и машина исчезла, скорее сложившись, чем растворившись в пространстве; осталось лишь эхо и слабый запах выхлопных газов. Скоро и он исчез, не оставив мне и намека на разгадку этого странного происшествия. Я стиснула голову руками. Водитель действительно был мне хорошо знаком.

Это была я.

К тому времени, когда внутреннее расследование подошло к концу, моя рука почти зажила. Мне не разрешили прочесть материалы — ну и наплевать. Ничего бы мне их выводы не дали, кроме разочарования и злости. Босуэлл навестил меня еще раз и сказал, что мне дают шесть месяцев отпуска по болезни перед выходом на работу. Это не спасало. Я не хотела возвращаться в кабинет литтектива. Во всяком случае, в Лондоне.

— И что ты собираешься делать? — спросила Пейдж.

Она приехала помочь мне упаковать вещи перед выпиской из госпиталя.

— Шесть месяцев — чертовски долгий срок, когда у тебя нет хобби, или приятеля, или семьи, — продолжала она.

Иногда она бывает невыносимо прямолинейной.

— У меня куча хобби.

— Назови хоть одно.

— Рисование.

— Неужто?

— Ужто. В настоящее время я пишу морской пейзаж.

— И давно?

— Лет семь.

— Должно быть, нечто потрясающее!

— Жуткая дрянь.

— Нет, серьезно, — настаивала Тернер (последние несколько недель сблизили нас куда сильнее, чем многолетняя совместная работа), — что ты собираешься делать?

Я протянула ей бюллетень ТИПА-27, где приводился список региональных отделений. Пейдж посмотрела на строчку, которую я обвела красными чернилами.

— Суиндон?

— Почему нет? Там мой дом.

— Может, и дом, — ответила Тернер, — но это же чертовщина какая-то. — Она постучала пальцем по странице. — Работенка для начинающих оперативников, а ты ведь уже три года инспектор!

— Три с половиной. Все равно. Я еду.

Пейдж незачем было знать о настоящей причине. Конечно, бывают и совпадения, но совет женщины, сидевшей за рулем, звучал предельно ясно: Поезжай работать литтективом в Суиндон! Не исключено, что мой глюк был чистой воды реальностью, газета с вакансией пришла сразу после материализации автомашины. Если водитель знала, что говорит насчет работы в Суиндоне, то, возможно, и об Аиде она тоже говорила дело. И я решилась. А рассказать о машине Пейдж я не могла: дружба дружбой, но она тут же разболтала бы все Босуэллу, Босуэлл доложился Скользому, а результатом был бы ливень неприятностей. За последние месяцы я очень хорошо насобачилась скрывать правду и чувствовала себя куда счастливее, чем раньше.

— Нам в отделе будет тебя не хватать, Четверг.

— Это пройдет.

— Тебя будет не хватать мне.

— Спасибо, Пейдж. Я тронута. Мне тебя тоже будет недоставать.