Читать книгу "Ужин со смертельным исходом - Джон Данн Макдональд"

Глава 4

Стив Уинсан — до того

Я знал, что мне придется поехать к Уилме и основательно побороться за место под солнцем. Она ясно дала мне это понять, когда позвонила. Это было как обухом по голове.

— Дорогой, Рэнди говорит мне, что я ужасно бедная. Он снова и снова проходится по списку и ставит маленькие галочки. Тебя он пометил тремя галочками. Не знаю, хорошо это или плохо. Наверное, тебе нужно у него спросить.

Никогда не показывайте клиенту, как вас передергивает, особенно если этот клиент — Уилма Феррис.

— Но у нас, детка, по-прежнему останется наша прекрасная дружба.

— А бедняга Гил будет так подавлен, если он больше не сможет читать о себе в газетах.

— Думаю, я смогу все это уладить, Уилма.

— Вот и я так подумала, — отозвалась она несколько двусмысленно и повесила трубку, велев мне быть там ко времени коктейлей. Это означало отменить несколько дел в городе, хотя и не слишком важных.

Уилма позвонила мне в среду. До вечера четверга мне удавалось внушать себе, что все идет замечательно, а потом меня прорвало. Дотти вошла, встала у моего письменного стола и спросила меня, будут ли еще какие-то поручения, и я прорычал, чтобы она отправлялась домой.

После того как она ушла, хлопнув дверью приемной, я достал желтый блокнот, мягкий карандаш и попытался обдумать свое положение. И пришел к самым неутешительным выводам, предположив, что потеряю всех троих. Я уже свыкся с мыслью, что потеряю Джуди Джону. Уилли, ее импресарио, рассказал мне, по секрету, о трудностях, с которыми он сталкивается, пытаясь пристроить ее шоу. Конечно, это слишком дорогое удовольствие — делать ставку на передачу за счет телекомпании, даже если под нее удастся выбить приличное получасовое окошко в сетке вещания. А при таком резком падении рейтинга для него будет весьма проблематично заинтересовать какого-то нового спонсора. Мы сошлись на том, что вряд ли Феррис станет иметь с ней дело еще один сезон.

Такое еще можно вынести. Но чтобы сразу трое — получалась здоровенная брешь. Мне приходилось выплачивать долги перед налоговым ведомством, после того как они указали на недостоверность сведений, приведенных в налоговой декларации, и посылать Дженифер пять сотен в месяц в качестве алиментов, чтобы она могла сидеть на своей тощей заднице в Таосе, и платить за офис и квартиру, и платить Дотти, и прилично выглядеть самому — итого у меня выходило две тысячи сто в неделю. А после того, как доходы снизятся на шесть сотен, у меня просто не сойдется дебет с кредитом. Я даже при своих не останусь. Ведь новые клиенты летом на дороге не валяются.

Но все это время я понимал, что тревожит меня нечто большее, чем сокращение доходов на шесть сотен. Этот город полнится слухами. Что, черт возьми, случилось со Стивом? Говорят, он потерял Хайеса, Джону и Феррис? Наверное, не справлялся с работой для них. Чуть только запахнет неудачей, и станет на порядок труднее пристроить материал в прессе, а потом и остальные могут занервничать, и вот тогда Стив действительно пойдет ко дну. Нет в городе рекламного агентства, в которое меня бы взяли. И это после того, как в сорок восьмом я основал свой бизнес, уйдя с клиентами в кармане. Да они так и ждали, что я оскандалюсь. Черт подери, ведь должен же человек о себе позаботиться! Они продержали бы меня на нищенском окладе, пока мне не стукнуло бы семьдесят, а потом предложили бы выкупить долю в бизнесе — наверное, аж целых два процента.

Я сидел, по-настоящему напуганный. И знал, кто уйдет четвертым. Нэнси, моя Крупная Писательница. На нее моей изобретательности уже не хватало. Похоже, ей не приходило в голову, что, возможно, лучше будет издать еще одну книгу. У меня даже иссяк запас телевикторин для нее. Стоило мне только упомянуть ее имя, как газетные обозреватели, которых я в шутку называю друзьями, начинали стонать.

Я сидел в умирающем городе и сокрушался о том, что в свое время так сглупил. Самые жирные куски — это заказы от промышленников. Получить бы несколько таких, и я бы горя не знал. А мои люди — индивидуальности, большинство — из мира искусства или из шоу-бизнеса. Наверное, это естественно. Это был мой конек, когда я работал в газете. Клубы, картинные галереи и театры, радиостанции, концертные залы.

Посидев там, я начал чувствовать себя чем-то искусственным. Эдаким готовым изделием. Упаковка — это все. Похоже, до содержания теперь никому нет никакого дела. Сделайте красиво снаружи. Наведите лоск. Черт с ним, с продуктом. Народ раскупит. Вот чем я занимаюсь. Упаковочным бизнесом. Принаряжаю знаменитостей.

Я зашел в маленькую ванную, примыкавшую к моему кабинету, и включил люминесцентное освещение по обе стороны от зеркала. Это были недобрые лампы. Если я слегка прищуривался, размывая изображение, то по-прежнему выглядел Стивом Уинсаном, этим готовым продуктом, этим типичным американцем из автомобильной пробки, грубовато-добродушным, сердечным и безгранично уверенным в себе. Любо-дорого посмотреть. Но при широко открытых глазах мое лицо под их светом казалось лицом усталого характерного актера. Возможно, так оно и есть. Я так долго играю роль Стива Уинсана, что затаскал ее. Мне надоел Стив Уинсан и мир вещей, который уже не функционировал как положено, потому что хорошего продукта больше не изготавливали. Гнали халтуру, наполняя мазь для подмышек пузырями. Производили лак для ногтей, который гарантированно облуплялся за двадцать четыре часа. Издавали книги, выдерживающие всего две читки до того, как страницы начинали выпадать. Ставили на машины крылья, которые можно промять ладонью, из-за чего они простаивали в ожидании ремонта. Делали из бракованной стали бритвенные лезвия, пришивали непрочными нитками пуговицы, разводили на воде краску для стен. Так, чтобы к ним приходили снова и снова. Да здравствует предприимчивость. Да здравствует «Стивен Уинсан ассошиэйтс», сбывающая продукт, о котором тридцать лет назад никто не слышал и без которого практически любой мог сейчас бы обойтись. У меня не было никакого недуга, не излечимого при помощи двусторонней орхидэктомии[3].

Так что я пошел домой, переоделся, отправился в город, был чертовски весел и оказался в постели раньше обычного и в полном одиночестве. А на следующее утро к одиннадцати часам уже катил эдаким франтом в транспортном потоке по парковой дороге, перебираясь на «MG» из одного ряда в другой и спрашивая себя, на кой черт я обзавелся машиной, если пользуюсь ею не чаще чем три раза в месяц, зачем заказал три костюма, зачем повысил зарплату Дотти, и почему бы Дженифер не свалиться с одной из этих скал в Нью-Мексико, и что, черт возьми, я собираюсь сказать Уилме такого, чтобы она погладила меня по головке и снова позвала меня в свой круг. Я жалел о том, что забрался в эту ее девятифутовую кровать, потому что в результате лишь израсходовал то оружие, которое могло пригодиться в этот уик-энд. Уилма из тех, над кем нельзя взять верх с наскоку. Ее вовлеченность, если таковая и сохраняется, физического свойства. Все, что вы теряете, — это ваше достоинство, а все, что вы приобретаете, — это обязанность бежать к ней со всех ног, стоит ей лишь снова пошевелить пальцем. Почти те же потери, которые понесла со мной Дотти.