Читать книгу "Я - не серийный убийца - Дэн Уэллс"

Школьные дискотеки — страшное дело, а мама заставляла меня не пропускать ни одной. Так продолжалось и в старших классах, но я надеялся, что хотя бы танцы станут лучше. Ничего подобного. Дискотека на Хеллоуин оказалась особенно нелепой. Собрались какие-то нескладные, неуклюжие мутанты в маскарадных костюмах, встали по периметру спортивного зала, по стенам заплясали разноцветные огонечки, а завуч стал крутить по школьному радио прошлогодние песни. В рамках инициативы «обзаводиться настоящими друзьями» мама, как всегда, заставила меня идти на праздник, хотя в качестве жеста доброй воли позволила самому выбрать костюм. Я знал, что ей это очень не понравится, и выбрал костюм клоуна.

Макс был армейским командиром — пришел в отцовском камуфляжном мундире, с физиономией, разукрашенной коричневой краской. Еще, несмотря на запрет приносить оружие в школу, он прихватил пластмассовое ружье, но директор отобрал его при входе.

— Вот козел! — сказал Макс, грозя кулаком директору в другой конец зала. — Пойду и выкраду его, собака, вот увидишь. Как думаешь, отдаст он мне ружье?

— Ты только что назвал меня собакой?

— Старина, клянусь, я верну ружье, а он об этом даже не узнает. Отец научил меня кое-каким хитростям — он даже не поймет, что я там был.

— У тебя не тот камуфляж, — сказал я.

Мы стояли где обычно, притаившись в углу, и я смотрел на поток людей, которые перемещались от стен к столам с закусками и лимонадом и обратно.

— Мой отец получил этот мундир в Ираке, — сказал Макс. — Он самый что ни на есть настоящий.

— Тогда будет в самый раз, если мистер Лейтон спрячет твое ружье в Ираке, — заметил я. — Но мыто на школьной дискотеке на американском Среднем Западе. Если не хочешь, чтобы он тебя засек, надо одеться как жертва автокатастрофы. Сегодня много таких. Или нарисовать дырку от пули на лбу.

Дешевое бутафорское кровавое месиво в тот день пользовалось популярностью — им украсила себя едва ли не половина парней в зале. Если вы думаете, что два жестоких убийства в округе должны были сделать людей более деликатными, то ошибаетесь. Хорошо хоть никто не оделся как выпотрошенный автомеханик.

— Это было бы смешно, — согласился Макс. — Так и оденусь завтра вечером, когда будем ходить по домам и клянчить конфеты, — они в штаны наложат от страха.

— Ты будешь ходить по домам и клянчить конфеты? — услышали мы чей-то смеющийся голос.

Это был Роб Андерс, проходивший мимо с двумя приятелями. Они все меня ненавидели с третьего класса.

— Двое малюток пойдут по домам клянчить конфеты — отличная развлекуха для малышей.

Хохоча, они пошли своей дорогой.

— Я пойду только из-за младшей сестренки, — проворчал Макс в спину уходящим парням. — Мне нужно вернуть ружье — с ним этот костюм намного круче.

Он поплелся к дальней двери, оставив меня одного в темноте. И тогда я захотел пить.

На стол с закусками и лимонадом нельзя было смотреть без слез: поднос с вялыми овощами, несколько пончиков и кувшины с яблочным соком и спрайтом. Я налил себе стакан сока и тут же его выронил: кто-то толкнул меня сзади. Стакан упал в кувшин, обрызгав мне рукав.

Раньше я уже составлял список людей, которых рано или поздно собирался убить. Теперь это было против моих правил, но иногда мне очень не хватало этого списка.

— Это ты и есть — Оно? — произнес девчоночий голос.

Я повернулся и увидел Брук Уотсон, девчонку с моей улицы. Ее наряд напомнил мне мою сестру, одетую в стиле восьмидесятых.

— Что? — переспросил я, выуживая стакан из кувшина.

— Клоун из «Оно» Стивена Кинга, — пояснила Брук.

— Нет, — ответил я, выжимая рукав и промокая его салфеткой. — А того клоуна звали, кажется, Пеннивайз.

— Не знаю, я эту книгу не читала, — сказала она, глядя мне в глаза. — Дома у меня ее нет, но я видела обложку, поэтому решила, что ты одет, как он…

Вела она себя странно, словно… Я не мог сказать наверняка, что она собой представляет. Объясняя реакции людей, которых хорошо знал, я понимал, что они чувствуют, но Брук была для меня как закрытая книга.

И сказал первое, что пришло в голову.

— Ты панк?

— Что?!

— Ну, как называют этих людей из восьмидесятых? — спросил я.

— Ах это!

Она рассмеялась. У нее был красивый смех.

— Вообще-то, я — это моя мама… Ну то есть это ее одежда. Она носила ее в старших классах. Наверное, надо говорить, что я Синди Лопер[15]или что-то в этом роде, потому что одеться как твоя мать — просто глупо.

— Я одет почти как моя мать, — сказал я. — Но меня беспокоит, что скажет мой психотерапевт.

Она снова рассмеялась, и я понял: она думает, что я шучу. Вероятно, это к лучшему, поскольку рассказ о второй части костюма моей матери (гигантский нож мясника, протыкающий голову) напугал бы ее до смерти. Брук была довольно хорошенькая: длинные светлые волосы, сияющие глаза, а когда она улыбалась своей открытой улыбкой, на щеках появлялись ямочки. Я улыбнулся в ответ.

— Привет, Брук, — сказал Роб Андерс, приближаясь к нам с коварной ухмылкой. — Что ты разговариваешь с этим сопляком? Он все еще клянчит сладости у соседей на Хеллоуин.

— Правда? — сказала Брук, глядя на меня. — Я тоже собиралась пойти, но сомневалась… Это так увлекательно, хотя мы уже старшеклассники.

Может быть, я не понимал эмоции Брук, но что касается смущения, то я слишком хорошо знал это чувство и ошибиться не мог: Роб Андерс просто излучал смущение.

— А… ну да, — промямлил он. — В этом и правда что-то есть. Может, там и встретимся.

Я неожиданно почувствовал желание воткнуть в него нож.

— Да, Джон, а что насчет этого клоунского одеяния? — сказал он, переключая внимание на меня. — Ты собираешься для нас пожонглировать или, может, с разбегу врежешься в машину?

Он рассмеялся и повернул голову, чтобы посмотреть, смеются ли ребята. Но они болтали с Марси Дженсен — она была котенком, и этот костюм не оставлял сомнений, почему Макс вдруг так заинтересовался ее бюстгальтером. Роб внимательно посмотрел в ее сторону и резко отвернулся:

— Ну так что, клоун? Чего лыбишься?

— Ты классный парень, Роб, — сказал я.

Он смотрел на меня в недоумении:

— Чего?

— Ты классный парень, — повторил я. — И костюм у тебя отличный. Мне особенно нравится эта дырка от пули.

Я надеялся, что теперь он уйдет. Говорить приятные вещи людям, которые бесят, — это одно из моих правил, так я старался понизить градус кипения, но теперь уже не знал, надолго ли меня хватит.