Читать книгу "Тщетность, или Гибель «Титана» - Морган Робертсон"

— Даже если сокгытие факта столкновения не лишает полис югидической силы, мне, для того чтобы выиг'гать это дело, будет достаточно и факта, что на наблюдательном посту «Титана» в момент столкновения с айсбег'гом находился пьяный матгос! Замечательно! Подавайте иск. Мне не пгидется платить. Капитан был совладельцем и он сделал это намеренно...

— У вас нет свидетелей, подтверждающих это, — сказал адвокат. Мистер Мейер оглядел группу людей и улыбка покинула его лицо.

— Капитан Брайс оговорился, — ледяным голосом произнес помощник капитана Остин. — Роуланд был пьян в Нью-Йорке, во время посадки на корабль, как, впрочем, и некоторые другие члены экипажа. Но во время несения вахты он был трезв и дееспособен. Я тогда лично обсуждал с ним новомодные навигационные теории и он отвечал мне вполне здраво и аргументированно.

— Но меньше десяти минут назад вы сами говогили, что этот человек пгебывал в состоянии белой гогячки вплоть до самого столкновения, — пролепетал мистер Мейер.

— Важно не то, что я говорил под влиянием момента, а то, что я буду говорить под присягой, — суровым голосом сказал помощник. — Нас обвиняли в постыдном преступлении. В такой ситуации я мог перегнуть палку, желая оградить свою честь от позора... Я заявлю, что Джон Роуланд - каким бы ни было его состояние до этого — заступил на вахту в ночь крушения «Титана» абсолютно трезвым и дееспособным.

— Благодарю вас, — сухо сказал Роуланд первому помощнику; затем взглянул в умоляющее лицо мистера Мейера: — Я не думаю, что есть необходимость позорить меня перед всем миром как пьяницу в расчете наказать компанию и этих людей. Баратрия, насколько я понимаю, является незаконным действием капитана или экипажа в море, ведущим к порче или потере судна или его части и действительна только в том случае, когда команда и капитан наемные. Однако, как я понял, капитан Брайс был совладельцем «Титана». Это верно?

— Да, — сказал мистер Мейер, — он владеет акциями кампании. Наш полис покгывает ущегб от возможной багатгии, но он не гаспгостганяется на действия совладельцев судна.

— Таким образом любые преступные действия капитана-совладельца, способные повлечь за собой кораблекрушение и приведшие к оному, — продолжал Роуланд, — будут достаточным основанием для лишения страхового полиса юридической силы.

— Газумеется, — торопливо ответил Мейер. — Ведь вы таки были пьяны, когда стояли на вахте, вы ведь бгедили? Вы дадите показания под пгисягой и суд пгизнает это, как обман стгаховщиков. И аннулирует стгаховку...

Он обернулся к поверенному:

— Что вы на это скажете, мистег Томпсон?

— Это не противоречит закону, — холодно ответил адвокат.

— А мистер Остин? Он также является совладельцем? — спросил Роуланд, пропуская мимо ушей слова Мейера.

— Он владелец одной акции. Я пгав, мистег Остин? — Мейер уже потирал руки и улыбался. Первый помощник даже не пытался опровергнуть его.

— Выходит, что, введя матроса в состояние наркотического опьянения и назначив его наблюдателем на мостике, что обернулось в результате столкновением «Титана» с айсбергом, капитан Брайс и первый помощник Остин — совладельцы парохода — совершили деяние, аннулирующее страховку на судно.

— Ты чертов лживый сукин сын! — проревел капитан Брайс и рванулся было с перекошенным лицом и сжатыми кулаками к Роуланду, но на полпути налетел на здоровенный загорелый кулак капитана Барри. Нокаутирующий удар заставил Брайса совершить короткое путешествие по воздуху, в дальний угол комнаты, где он рухнул на пол неподалеку от мистера Селфриджа. Присутствующие вскочили на ноги. Капитан Барри, как ни в чем ни бывало, потирал костяшки пальцев, в тех местах, где на них отпечатались следы зубов поверженного Брайса.

— Я же предупреждал, — сказал он ровным голосом. — И просил обращаться к моему другу более уважительно...

Он смерил первого помощника долгим взглядом, в котором явно читалось приглашение защитить честь капитана. Но мистер Остин оказался благоразумным и, отступив от Барри, бросился к своему упавшему товарищу. Ошеломленный Брайс был поднят на ноги и посажен в кресло. Некоторое время он рассеянно ощупывалрасшатанные передние зубы, сплевывал кровью и свыкался с мыслью, что его - британца - отправил вошеломляющий нокдаун какой-то задрипанный американишка.

Больше всех инцидент испугал маленькую Миру. Она расплакалась и стала звать Роуланда.

— Сёрт[12], — кричала она, вырываясь из рук удивленного и сконфуженного деда. — Я хочу к Сёрту, к Сё-ёрту!

— Ох, какие слова знает эта маленькая девочка, — картинно всплеснув руками, сказал мистер Мейер. — Кто научил тебя?

— Она дала мне такое прозвище, — сказал Роуланд, невольно улыбаясь. — Сама придумала... Я пытался объяснить ей, что это нехорошо, — пояснил он ошарашенному Селфриджу, — но отучить не смог, потому что не могу быть строгой с ней... Позвольте, я возьму ее на руки, сэр.

Мира вскарабкалась ему на колени, прильнула к его груди и сразу же перестала плакать.

— Пгелестно, мой дгуг, — промурлыкал Мейер, возвращая всех к делу. — А тепегь вам нужно гассказать нам подгобно о том, как вас подпоили.

Не обращая внимания ни на капитана Брайса, который, памятуя о полученном ударе, лишь скрипел зубами, пытаясь сдержать свою ярость, ни на помощника Остина, рука которого лежала на плече капитана, готовая предотвратить новый всплеск агрессии, ни на адвоката, который придвинул поближе стул и делал пометки в блокноте, ни на мистера Селфриджа, который пытался привлечь к себе внимание Миры и совершенно не обращал внимания на происходящее в комнате, Роуланд подробно поведал обо всем происшедшем с ним до и после кораблекрушения. Он поведал о фляжке с виски, найденной им в кармане куртки, о внезапном назначение наблюдателем на мостик, о необычном интересе помощника Остина к его знаниям навигации, о болях в животе и о жутких видениях, что открылись его взору. Он умолчал только о том, что среди монстров ему явился и образ любимой женщины. Он рассказал о появлении девочки, которая явно ходила во сне, и о том, как это вернуло его к реальности, о столкновении с ледяной горой и последовавшем за этим крушении, упомянув в том числе и о странных нарушениях зрения. Историю свою он закончил скупым — в основном, чтобы объяснить свой пустой рукав — описанием схватки с медведем.

— Я почти уверен, что мне подлили в чай раствор гашиша — вещества, которое заставляет человека видеть странные вещи. А чтобы за мной было легче следить и проще зафиксировать мое «безумие», назначилинаблюдателем на капитанский мостик. Все это было проделано для того, чтобы дискредитировать мои показания о произошедшем накануне ночью. Но так обернулось, что за ужином я пролил большую часть отравленного напитка, и доза, которую я проглотил, оказалась меньше, чем они рассчитывали... Я убежден, что гашиш был добавлен именно в чай...

— Ты убежден!.. Ты все про это знаешь, так ведь? — огрызнулся злобно капитан Брайс. — Это был не гашиш, умник, а настой индийской конопли... — ладонь Остина закрыла ему рот, и капитан сник, осознав свою ошибку.