Читать книгу "Ключи от заколдованного замка - Константин Бадигин"

— Надоело слушать победные реляции, когда войска Римского-Корсакова разбиты наголову. — Павлу была далеко безразлична слава русского солдата. — Доложите, как было.

— Когда изнуренные переходом войска узнали о победе французов, фельдмаршал собрал своих генералов. «Теперь мы среди гор, — сказал он, — окружены неприятелем, превосходящим в силах. Что предпринять нам? Идти вперед к Швицу невозможно. У Массены шестьдесят тысяч войск, у нас нет и двадцати… Мы без провианта, патронов, без артиллерии. Одна только надежда на бога да на храбрых моих солдат». — «Войско готово следовать за вами всюду», — сказал один из генералов. Остальные поддержали. — «Мы русские, мы все одолеем», — услышали все твердые слова Суворова. Переход через снеговой хребет был решен. Каждый неосторожный шаг стоил жизни, лошади и солдаты то и дело срывались в пропасти. Но солдаты прошли через хребет, и вместе с ними шел непобедимый старик… Простите, ваше величество, мне тяжело говорить.

Генералы в блестящих мундирах, окружавшие императора, переглянулись.

— В Муттенской долине Суворов узнал, что в тот день, когда мы брали Чертов мост, французский генерал Массена разбил армию Римского-Корсакова… Измена, ваше величество.

— Скажи, что там Суворов говорил про меня? Осмеивал перед солдатами? Мне писали про его дерзкие слова.

— Не слышал, ваше величество.

— Мне вконец надоел этот петрушка. Он никогда не будет командовать русскими войсками.

Ничего больше не сказав, Павел круто повернулся на каблуках и, припечатывая шаг, направился в столовую комнату, где августейшее семейство ждало его к полуденному чаю.

Сказать ему было нечего. Подвиги русских солдат не привели к разгрому противника, но не потому, что французы были непобедимы, вовсе нет. Не было согласия в лагере союзников. Англия хотела воспользоваться ослаблением французов и расширить свои колонии. Австрия добивалась изгнания французов из Италии. Император Павел защищал какую-то высшую справедливость и кичился своей бескорыстностью.

В конце ноября произошло еще одно событие огромной важности. Император Павел, покровитель Мальтийского ордена, соизволил принять достоинство великого магистра. В Белом зале Зимнего дворца произошла церемония возведения в сан женатого самозваного и схизматического магистра.

Все кавалеры российских орденов были расставлены в парадных костюмах, император сидел на троне. Ему были торжественно поднесены регалии: специально изготовленная корона, орденское знамя, кинжал веры и большая печать.

Из всех собравшихся для выборов нового великого магистра только двое имели право голоса. Но это нисколько не смущало императора Павла. За сдачу укреплений и всего острова Мальты французам бывший великий магистр Гомпеш и все его приверженцы без объяснений с их стороны были объявлены изменниками и лиходеями.

На это новое заведение повелено было из государственной казны отпускать ежегодно 216 тысяч рублей. Сумма по тем временам огромная. Если бы правитель Русской Америки Баранов получал такие деньги от правительства, то через пять лет он обладал бы многими прекрасными кораблями. Защита владений и перевозка необходимых грузов его бы не тревожили. Он мог построить образцовую больницу, оборудовать ее всем необходимым и содержать отличного лекаря. Наверное, Баранов создал бы навигационную школу и на его кораблях служили бы туземные штурманы. Много можно сделать на такие деньги…

Приняв звание магистра, император забросил все остальные дела и ревностно стал заниматься потерявшим политическое значение орденом. Отвоевать столицу острова Мальты Ла-Валлетту стало главным в политике Русского государства.

«Вообще никогда еще умоисступление не достигало таких размеров и не проявляло столько незаконных и комических сторон, — писал один из участников этих событий. — Император, видимо опустившись, попирал законы, приличие и благоразумие».

Время шло. В назначенный день алеутских тойонов с острова Уналашки привезли во дворец. Теперь их было двое, третий простудился и недавно умер. Они долго сидели в приемной, забавляясь своим отражением в огромных зеркалах. Придворные посматривали на них с опаской.

Высокие белые с позолотой двери наконец открылись. Великие князья Александр и Константин, в мундирах своих полков, с золотыми аксельбантами, вышли первыми и встали по сторонам двери. Александр справа, а Константин слева.

Из дверей вышел император, за ним генерал-адъютанты, советники. Император был в форме конногвардейского полка. В сапогах со шпорами, с тростью-берлинкой в руке, он шел церемониальным шагом, словно на параде.

Алеуты распростерлись на полу, не смея взглянуть на императора.

— Поднять, — распорядился Павел.

Несколько человек из свиты бросились к алеутам и поставили их на ноги. Император некоторое время с любопытством их рассматривал.

— Как зовут? — он указал пальцем.

— Николай Луканин, ваше императорское величество, — внятно сказал тойон.

— А тебя? — император ткнул в сторону другого.

— Никифор Свиньин, ваше императорское величество.

Павел с недоумением посмотрел на свою свиту. Фамилии, имена русские, говорят по-русски, а на русских не похожи.

— Ваше величество… — К императору подошел его духовник отец Петр. — Это алеуты. Они крещены в православие. Наша духовная миссия делает доброе дело.

Император внимательно рассматривал алеутов. Они были в своем праздничном наряде. Парки из топорковых шкурок украшены козьей шерстью и узенькими ремешками, выкроенными из котиковой шкуры. На головах деревянные шляпы с навесом вперед, украшенные бусами и толстыми сивучьими усами. Лица благообразные, с несколько выступающими скулами. Волосы черные, прямые. Борода едва заметна. Ноги босые.

— Из чего сшита одежда? — спросил государь. — Перья какие-то!

— Из птичьих перьев, ваше величество.

— Зачем из птичьих перьев, что за причина?

— При нашей мокрой погоде одно спасение, ваше величество.

— А почему без сапог? — присмотревшись к босым ногам тойонов, продолжал Павел.

— Ваше императорское величество, мы у себя на островах по каменьям и зимой и летом ходим. Никакие сапоги не выдержат. А здесь почему не ходить, земля мягкая.

— У них натура такая, — опять вступился духовник, видя, что императору не нравятся босые ноги, — трудно к сапогам привыкают.

— Приказать, чтобы все сапоги надевали, — сказал император. — Без сапог из них плохие солдаты.

— Никак невозможно, ваше величество, — сказал Никифор Свиньин, — несподручно нам в сапогах. Прими от нас подарок своей женке. Лучшие наши мастерицы делали.

Тойон взял с пола свернутую женскую парку и быстро развернул ее перед глазами императора. Парка была действительно нарядная, сделанная из котиковых шкур, с белыми поперечинами из козьей шерсти. От воротника спускались почти до колен длинные нити с нанизным бисером вперемешку с синими и красными бусами.