Читать книгу "Точка покоя - Валерий Афанасьев"

— Сэнс?

— Если волна достаточно сильная, то и обычный человек. Ты разве не замечал, что настроение одного собеседника порой передается другому? В основном тогда, когда один из них испытывает сильные эмоции. Когда один гневается, другой тоже начинает гневаться, когда один веселится, радостное настроение передается и другому. Если гневом охвачен один человек — это полбеды. Если два, то их волны складываются. А если три, десять? Волна растет. И чем больше она растет, тем легче ее услышать.

Анатолий улыбнулся. Оказывается, выражение «мысли носятся в воздухе» имеет самый что ни на есть прямой смысл.

— Но мыслей много. Получается, что и волн много?

— Совершенно верно. — Наставник кивнул. — Некоторые не несут в себе ничего плохого. Более того, некоторые волны придают людям общность, позволяют почувствовать себя единым народом. Это достаточны сильные волны, в основном они связаны с обычаями.

— Но если волна общности так сильна, как может кого-то подхватить, скажем, волна гнева, которую создают несколько человек?

— Волна общности непостоянна, как ничто не постоянно в пространстве. А уловить и усилить можно ту волну, которая тебе созвучна. Поэтому дурных мыслей стоит всячески избегать. Стоит мелькнувшей мысли совпасть с созвучной волной, и она усиливается многократно.

Толик с пониманием кивнул. Сам того не понимая, наставник рассказывал о резонансе. Впрочем, не понимая лишь физическую составляющую этого явления. В том, как это действует на практике, этот внимательный лысоватый человек разбирался гораздо лучше многих.

— Кстати, раз речь зашла об обычаях… Думаю, это будет для тебя интересно. — Наставник на пару секунд замолчал, собираясь с мыслями. — Совсем скоро — большой всенародный праздник, ученики разъедутся по селам, чтобы принять в нем участие. Ты можешь поехать с одним из них.

— Это действительно возможно?

— Почему нет? Мир велик и не ограничивается моей обителью. Здесь никого не держат насильно, и тебя в том числе.

Мысль покинуть обитель даже не приходила Анатолию в голову, но окружающий мир и в самом деле был интересен.

— Спасибо, наставник Трай, я буду рад такой возможности, — поблагодарил Толик.

5

Толику повезло — они поехали на повозке. Им двоим (сопровождал Анатолия тот самый парнишка, который удивлял его возможностями сэнсов по просьбе наставника Трая) предоставили запряженный парой лошадей фургон. Фургон был открытым, имел лишь невысокие наклонные борта в локоть высотой. В привычных для Толика мерах длины — около сорока сантиметров. При необходимости на повозку устанавливался тент, но погода была хорошей, и ставить его не стали.

Локоть был местной мерой длины. Шаг — мерой расстояния. Так уж было принято: длину — мерить локтями, расстояние — шагами. И то и другое было стандартным, а не как кому вздумается: в шаге было два локтя. Соответственно шаг был длиной около восьмидесяти сантиметров. Проверить точно у Толика возможности не было по причине отсутствия метра. Но это как раз печалило его меньше всего.

Более протяженная мера расстояния называлась лига. Она насчитывала тысячу шагов, то есть примерно восемьсот метров. Это гораздо меньше, чем в той лиге, которая принята у англичан в родном мире Толика. Но почему бы местным жителям не иметь свою собственную лигу?

Повозкой управлял Илик, чему Анатолий был рад. За прошедшее время он немного привык к лошадям, но ученик сэнса знаком с ними с детства, а значит, ему и вожжи в руки. Да и о чем спорить, когда тебя везут в повозке, ведь это совсем не то же самое, что ехать верхом в тряском седле. В повозке тоже тряско (это не легковой автомобиль), но все же не настолько, чтобы отказаться от поездки в пользу пешего похода.

— Далеко нам ехать? — поинтересовался Толик, как только они выехали за ворота.

Илик весело улыбнулся:

— Лиг тридцать. К вечеру будем на месте.

Лошади трусили легкой рысью, переходящей порой в шаг, и проделывали добрых восемь километров в час, то есть десять местных лиг. По расчетам Толика выходило, что ехать им часа три. Почему они доедут только к вечеру? Толик переспросил, правильно ли он расслышал. Оказалось, правильно. Тем более удивительно. Но когда доедут, тогда и станет ясно, в чем здесь секрет.

Ясно стало гораздо раньше. Впереди показалась небольшая деревня. Три-четыре десятка домов, расположившихся на площади почти в квадратную лигу, были окружены редким, скорее символическим забором. Деревня была не так велика, как то село, в которое они направлялись, но все же это был далеко не хутор. Илик весело подмигнул, достал из-за пазухи широкополую белую шляпу, расправил поля и водрузил ее на голову. При этом у него был такой загадочный вид, что без всякого сэнса было понятно — парень что-то задумал.

Толик сделал вид, что не замечает ничего необычного. Не похож парнишка на заговорщика, а если он затеял мелкую шалость, то посмотреть на это будет даже забавно.

Далеко в поле паслось стадо коров, но на полях, окружавших село, не было ни души.

— Почему так пусто, — поинтересовался Толик, кивнув в сторону обочины.

— Праздник завтра. Готовятся. Заготовка сена закончена, а к уборочной еще не приступали. Сразу после праздника начнут.

Толик пожал плечами. Что когда начинать и что когда заканчивать сельским жителям, им лучше ведомо. Он где-то слышал, что летом отдыхать крестьянину некогда. С другой стороны, не могут же люди с весны до зимы работать без отдыха, они же не машины.

Ребятня с криком выбежала к околице, а затем помчалась по улице, разнося по деревне новость.

Илик остановил повозку на площади у колодца, не спеша достал деревянное ведро (нечто вроде кадушки, стянутой обручами) и направился за водой. Все это он делал нарочито неторопливо.

Толпа ребятишек прыгала неподалеку, не решаясь подойти. Люди более зрелого возраста были посмелее. На удивление многим вдруг потребовалось набрать воды именно на площади, и это при том, что в каждом дворе был свой собственный колодец. То ли вода с площади вдруг в одночасье стала вкуснее, то ли еще что. Объяснение этого феномена не укладывается в рамки обычных представлений. Появились и просто любопытные. Кто может запретить человеку постоять на своей деревенской площади, если у него вдруг возникло такое желание? Илик делал вид, что все это не имеет к нему никакого отношения.

Наконец один из местных жителей подошел к повозке. Крестьянин, по виду весьма зажиточный, несмело откашлялся и спросил:

— Господин сэнс, позволите вас побеспокоить?

Как он узнал? На Илике не написано, кто он такой. Или все-таки написано? Толик улыбнулся, вспомнив белую шляпу, которую ученик водрузил себе на голову. Крестьянин назвал ученика сэнсом, хотя тот, насколько знал Толик, был пока еще учеником.

— Некогда мне, — отозвался парнишка. — Видите, коней поим, да и путь нам предстоит неблизкий.