Читать книгу "Ось - Роберт Чарльз Уилсон"

— Присаживайся, — сказал Томас, опускаясь на продавленный стул, вмятина в сиденье которого точно повторяла очертания его костлявого зада. Турк сел на диван, выбрав наименее изодранную подушку. — Ну и как по-твоему, что это за хрень на нас свалилась? Каким на фиг силам это нужно? Мне вчера пришлось дорогу разгребать, чтоб дойти до магазина.

— Трудно сказать кому, — согласился Турк

— С чем пожаловал? Думаю, не просто навестить соседа? Тем более, учитывая погоду.

— Мне нужно тебя кое о чем спросить.

— Спросить? Или попросить?

— Ну для начала — спросить.

— Что-то серьезное?

— Пока не знаю. Может быть.

— Как насчет пива? Сполоснуть горло от пыли?

— Не откажусь, — сказал Турк.

* * *

Турк познакомился с Томасом на борту ржавого танкера под названием «Пустельга», направлявшегося в свой последний рейс — к Берегу Лома.

«Пустельга» была для Турка пропуском в Новый Свет. Он нанялся на корабль в качестве физически крепкого работника за смешные деньги, как, впрочем, и остальной экипаж — рейс был только в один конец. Танкер не отвечал никаким стандартам и не годился ни на что, кроме заурядных каботажных перевозок, а утилизация его обошлась бы слишком дорого, так что на Земле это дряхлое страшилище было только обузой для судовладельца. А вот по ту сторону Арки, в Экватории, металлолом шел нарасхват, и из этого ржавого корыта можно было еще извлечь неплохую выгоду. Судно должна была освежевать и разделать на части армия индийских и тайских могильщиков, вооруженных ацетиленовыми резаками, — профессиональных могильщиков с Берега Лома в нескольких сотнях миль к северу от Порт-Магеллана. (Разумеется, никакой санитарно-экологический контроль в эти края не заглядывал.)

Турк и Томас обедали за одним столом и узнали коечто друг о друге. Томас родился в Боливии, вырос в Билокси, штат Миссисипи, в юности и молодости работал в доках — сначала там же, в Билокси, потом в Новом Орлеане. Последние лет двадцать — тридцать провел в основном в море. В смутные годы Спина американское правительство принялось — из соображений укрепления национальной безопасности — возрождать пришедший в упадок торговый флот. А потом возник ажиотажный спрос на морские перевозки — благодаря торговле с Новым Светом.

Томас поступил на корабль примерно по тем же причинам, что и Турк. Это был его билет в обетованную землю. Обратных билетов у обоих не было. Все их разговоры сводились так или иначе к обетованной земле. Томас не питал особых иллюзий на этот счет: он уже пять раз плавал на Арку, несколько месяцев прожил в Порт-Магеллане, шал жестокие нравы города не понаслышке — в частности, как тяжко приходится в нем новичкам. И все-таки Порт, город двунадесяти языков, отличался свободой и терпимостью, какими не мог похвастаться ни один земной юрод. Это была столица мореходов — в основном и выстроенная моряками-эмигрантами. Томас мечтал провести здесь остаток жизни, глядя на природу, почти не тронутую человеком. Турк никогда не бывал по ту сторону Арки. Но ему хотелось забраться максимально далеко от Техаса. (Почему — он предпочитал не рассказывать.)

«Пустельга» была не лучшей возможностью для этого. У корабля не было будущего, поэтому он почти не ремонтировался. Он мог бы и не доплыть до места назначения. Это понимал весь экипаж — от капитана-филиппинца до неграмотного мальчика-стюарда из Сирии. Вместо обетованной земли можно было запросто пойти на дно. Море уже поглотило множество судов, направлявшихся к Берегу Лома. Таких ржавых танкеров, нашедших себе последнее пристанище под Аркой гипотетиков, было немерено.

Но погода в Индийском океане стояла обнадеживающе тихая. Поскольку для Турка это было первое путешествие в Новый Свет, он отважился — не обращая внимания на насмешки со стороны матросов, — остаться на палубе во время перехода. Ночного перехода через Арку. Он облюбовал себе местечко в углу полубака, где не так дуло, прилег на подушку из бухты троса — грубого выцветшего каната из текстильных отходов, — вытянулся и стал смотреть на звезды. За те годы, что Земля пробыла в своем Спин-коконе, Вселенная стала старше на четыре биллиона лет, и все звезды на небе перемешались — вот уже тридцать лет, как у них не было имен, — но других звезд Турк никогда не видел. К концу Спина ему не было и пяти. Его поколение выросло в пост-спиновскую эпоху, и сам факт, что можно переплыть на корабле с одной планеты на другую, никого уже не удивлял. Но Турк в отличие от многих так и не научился воспринимать это как нечто само собой разумеющееся. Для него это по-прежнему оставалось непостижимым.

Арка гипотетиков представляла собой сооружение, неизмеримо превосходящее все когда-либо созданное человеческими руками. В масштабах мироздания — в масштабах среды обитания гипотетиков — она, конечно, была почти ничтожна. Но для Турка она являлась, самым величественным творением, какое только можно себе представить. Конечно, он много раз видел Арку на фотографиях, в фильмах, на всякого рода диаграммах, но все это не давало совершенно никакого представления об ее истинных размерах.

Впервые он увидел ее наяву в порту на Суматре, где он поднялся на борт «Пустельги». В ясную погоду можно было разглядеть ее восточный край. Особенно на закате — когда косые лучи солнца взбегали по ее бледному обручу, делая его похожим на заостренную золотую дугу. Но теперь она была у него прямо над головой. Кто-то когда-то поэтически сравнил Арку с обручальным кольцом диаметром в тысячу миль, упавшим в океан. Верхняя часть кольца терялась за облаками, а нижняя — уходила глубоко в недра земли. С палубы «Пустельги» другого конца Арки, конечно, не было видно, зато виднелась самая ее вершина — серебристо-голубой мазок в гаснущем небе, контрастирующий с тускло-красным основанием дуги. Арка слегка дрожала в жарком сумеречном воздухе.

Те, кому случалось бывать в непосредственной близости от опор Арки, рассказывали, что они не производят никакого особенного впечатления — что-то вроде циклопических бетонных ног, уходящих под воду. Зато вверх они простирались настолько, насколько хватало глаз, теряясь и небе. Арка отнюдь не была обычным сооружением. Она представляла собой устройство, сообщающееся с другим таким же — или с другой половиной самой себя — на расстоянии многих световых лет, в океане Нового Света. Может, думал Турк, она на самом деле совсем не здесь, а на орбите одной из этих звезд? От таких мыслей у него холодок пробегал по спине. Арка казалась пассивной и безжизненной. Но на самом деле она следила за всем, что происходит по обе стороны от нее, управляя двусторонним движением, — в этом и заключалось ее назначение. Птицы, плавучий мусор, подхваченный штормом, океанские течения, проходя под Аркой, продолжали свое движение, как нив чем не бывало. Воды океанов Земли и Нового Света не смешивались. Но когда под Аркой проходило судно с людьми на борту, она подхватывала его и переносила в немыслимую даль. Все, кто побывал за Аркой, говорили, что сам переход совершается до обидного незаметно. Тем не менее Турку хотелось во что бы то ни стало увидеть это своими глазами. Поэтому он и остался на палубе, а не в трюме, где даже не поймешь, «там» ты уже или еще «тут», пока не проревет по традиции корабельный гудок.