Читать книгу "Месть убитой мухи - Вадим Селин"

«Мама, роди меня обратно! — мысленно взмолилась Люська и посмотрела в синее-синее небо. Где-то там летала ее мама. Ну и папа тоже. — Вот так номер! Нарочно не придумаешь! Эта Шутикова Юлия и есть мадам Джулия! — вот же ее фотка на памятнике. Бли-и-ин, это что же получается? Она мертвая?… Выбралась из могилы и прошлась по проспекту, чтобы мне погадать? Но… — растерялась Люська. — На фиг оно ей было надо? Что-то я ничего не понимаю… Это она, точно она, память на лица у меня хорошая. Теперь точно ясно одно: Шутикова — это вчерашняя мадам Джулия. Ой! — внезапно озарило девчонку. — Ну сто процентов! „Джулия“ — это же, наверно, „Юлия“, только по-заграничному. Типа как Люська и Люсьен. Вот так фишечка… Кому расскажу — не поверят, за дурочку примут!»

Сделав такое умозаключение, Люська-Люсьен в непонимании уставилась на разрытую могилу. На подсохшей после ливня земле были четко видны следы голых ступней, идущих от могилы куда-то туда, к кладбищенской аллее. Видимо, перед тем как мадам Джулия вылезла из могилы на прогулку, как раз прошел дождь. Землю размыло, и поэтому остались следы этой мадам, которые начинались у могилы и терялись на тропинке, поросшей сочной зеленой травкой.

«Ну да, мадам Джулия — это Шутикова Юлия. И… что дальше?» — хотела знать Люська, но сколько ни думала, что дальше, ничего так и не надумала. Да, неожиданно выяснилось, что мадам Джулия является покойницей, выбравшейся за каким-то фигом из могилы, и, собственно… что? Что теперь делать с этой информацией? Как себя следует вести дальше?

Что делать, Люська не знала, и поэтому приняла единственно правильное решение — оставила матерящихся мужиков и помчалась к остановке: нужно было срочно ехать домой, чтобы сварить яйца и испробовать замечательную яйцерезку.

Глава 7

Кража века

Гроб с лестницы кто-то уже убрал неизвестно куда, а вот венкам достойное применение нашла управдомша Света. Вбегая на свой этаж, Люська как раз застала ее за рукоделием — Света пристраивала на подоконник вазочку с хвойными лапами, выдранными явно из Люськиного венка.

— Что это вы делаете? — изумилась девчонка, указывая взглядом на вазочку с хвоей.

— Да вот, придурки какие-то выбросили в мусорку совсем новые венки, — поведала управдомша, любуясь с разных сторон на вазочку с ветками. — Совсем зажрались уже! Ну, а я ж с мозгами — достала их (венки, а не мозги) и такие вот прелести сделала. Вырезала из пластиковых бутылок вазочки, поставила в них еловые ветки с венков… Не пропадать же добру, правильно?

— Это как-то неприятно, — высказала Люська свое мнение. — Не по себе как-то. Фигово даже.

— Ой, — отмахнулась Света, — да брось ты, не будь бабкой старой.

— Ладно, не буду, — пообещала Люська, а про себя подумала: «Я эти вазочки куда-нибудь дену. Такое впечатление, что на кладбище нахожусь, а не в доме. Прямо аж воротит всю от этого приторного запаха. Как будто тут флакон с пихтовым маслом разбили».

Однако через несколько минут Люське стало не до вазочек из пластиковых бутылок, потому что она увидела ТАКОЕ, из-за чего впала в самый натуральный ступор и думать забыла о разных мелочах. Точнее говоря, наоборот, не увидела. А должна была. Поэтому и вошла в ступор.

Но давайте обо всем по порядку.

Зашла Люська в свою квартиру, и сразу же ее взгляд уперся в настенные часы.

— Мама дорогая! — воскликнула она. — Уже пять часов! У меня же через час свиданка с Максом! Вот же черт! Догулялась по кладбищам! Опоздаю же, опоздаю! На мне точно венец безбрачия! Хотя нет, на мне венец дурости! Только дурочка может забыть о свиданке и гулять по кладбищам! Но… я же не специально туда заехала… Так что не такая уж я и дурочка…

И тут она вспомнила о цыганке.

— Так… А та бабка почему меня с площади прогнала? — изумлялась вслух Люська, накручивая волосы на щипцы. — Зачем она мне денег дала? Чем я ей не понравилась? Хм… Все это очень странно… очень… Никогда раньше не было со мной такой чуши. То ведьма на улице вылавливает, то венки с доставкой на дом приносят, то цыгане деньгами карманы мои набивают… Такое впечатление, будто я главная героиня какой-то бредовой книжки и писатель уже не знает, что еще придумать… Да, вот именно так я себя и ощущаю. Что же со мной происходит?

Задав в никуда этот вопрос, Люська пожала плечами и включила телевизор на музыкальном канале. А там как раз какая-то группа пела грустную песню.

— И ее изумрудные брови колосятся под знаком луны… — доносилось из динамиков.

— Не поняла… — протянула Люська и сделала звук погромче, вслушиваясь в слова песни. — Да нет, я не глухая, все правильно услышала… Господи… Я фигею! Да кто же может полюбить девушку с изумрудными бровями, то есть бровями густого зеленого цвета, которые в придачу к этому колосятся? Ужас… Она что, никогда их не выщипывала? «Колосятся»… Ммм… Если они колосятся, то тут ни один пинцет не поможет. А вообще в вопросах красоты никогда не надо мелочиться, девушка пусть сразу газонокосилку берет или комбайн. Фу! И кто может полюбить такого монстра? А почему ее брови исключительно при луне колосятся? Она что, оборотень?…

Пораженная внезапным открытием смысла песни, Люська переключила телевизор на другой канал, где круглые сутки рассказывали про животных.

— О, передача про свиней! — обрадовалась девчонка. — Это в сто раз лучше, чем девушка с колосистыми бровями!

Она села перед зеркалом и расчесала волосы. По плечам рассыпались изумительные белокурые локоны.

— Вот я всегда говорила, что кудрявые волосы смягчают несуразности, заложенные в моем генотипе, — проговорила Люська, не без удовольствия рассматривая себя в зеркале.

Потом она надела красивую юбку необычного серебряного цвета, кислотно-желтую маечку, вытерла тряпкой черные сабо, готовясь к выходу на свиданку, и вот дошло дело до самого главного — до выбора мохнатки.

Люська подошла к специальному шкафу, в котором висели только мохнатки, и распахнула дверцы, анализируя в уме, какую бы мохнаточку сегодня надеть, как вдруг… Ее аж подбросило.

— Мама дорогая, — пролепетала она, в ужасе отшатнувшись от абсолютно пустого шкафа. — А… это… где мои мохнаточки?… Где мои мохнаточки?… ГДЕ МОИ МОХНАТОЧКИ??? — заорала Люська.

Но кроме одиноко лежащего перышка на нижней полке, никакого намека на мохнаточки в шкафу не было.

У Люськи в который раз за сутки зашумело в ушах, в глазах потемнело, ноги подкосились, и она рухнула на кровать. Жизнь потеряла всяческий смысл.

— Кто-то спер мои мохнаточки, — сквозь слезы констатировала Люська. — Кто-то спер мои мохнаточки… Но кто? Какая гадина посмела это сделать?

И тут Люське стало очень не по себе. Ей показалось, что за ней кто-то следит, что она в комнате не одна, сделалось очень неуютно от осознания того, что совсем недавно кто-то посторонний был в ее квартире. А может, есть и сейчас.

Она вскочила с кровати и быстро промчалась по всем комнатам.