Читать книгу "Вирус контакта - Степан Вартанов"

— Привет колорадским жукам, — грустно резюмировал я, и в этот момент новый голос велел катеру СПУН-12-23-а заткнуться, освободить частоту и не мешать работе ЛРТ. ЛРТ означало — Лунный РадиоТелескоп. Не успел я раскрыть рта, как на экране компьютера возникли строчки:

отключение передатчика

команда к исполнению

Передатчик выключился, а я остался ни с чем.

Посадку я совершил через шесть часов. Капсула опустилась в глубокий черный колодец шахты. Затем автоматы закрыли люк, откачали из шахты выхлопные газы и подали взамен воздух.

Через десять минут я почувствовал беспокойство. Обезьяны тоже, но меня это даже радовало. И все же… Никого и ничего.

Я подошел к люку и без труда его открыл. Воздух снаружи был свеж и прохладен. Нелепо подпрыгивая при ходьбе, я вышел в коридор через боковую дверь.

В свое время о Лунной Станции столько писали, что не знать, как она устроена внутри, нормальный человек был просто не в состоянии. Я прошел по короткому переходу и оказался в помещении диспетчерской, вырубленной в скале на двадцатиметровой глубине. После нескольких аварий почти все постройки на Луне делали подземными, для защиты от микрометеоритов.

Диспетчерская была пуста. На большом экране под потолком вращалась Луна, со всеми ее искусственными спутниками, а по малому экрану неторопливо плыли строчки. Как я понял, компьютеры Лунной в автоматическом режиме принимали очередных гостей — большой грузовой планетолет.

Я почувствовал, что начинаю закипать. Не встретить корреспондента! Покинуть диспетчерскую! О халатности здешнего персонала ходили легенды, особенно с тех пор, как запрограммированный ими рудовоз опустился вместо невадского космодрома на Пятой авеню. Но одно дело — знать понаслышке, и совсем другое — быть непосредственным участником событий, да еще и в роли пострадавшего. Заранее сделав свирепую физиономию, я отправился искать кого-нибудь, на ком можно было бы сорвать злость.

И никого не нашел.

База была пуста. Ровно гудели вентиляторы, подмигивали друг другу экраны дисплеев, реактор превращал дейтерий в гелий, а первый лунный завод исправно перерабатывал „Луну в Землю“, как не раз писали (и я писал) в газетах. Людей не было.

Больше того, через некоторое время я понял, что персонал не просто покинул Базу, а покинул ее поспешно. Недописанное письмо, недоеденный бутерброд, ванна, из которой забыли выпустить воду… Особенно меня потрясла ванна, рядом с которой, нетронутая, лежала смена белья. Похоже было, что хозяин выскочил из воды в чем мать родила и устремился к выходу, оставив за собой влажную дорожку и уронив по пути кресло.

Я так подробно рассказываю обо всем, что предшествовало Великим Событиям, по двум причинам. Во-первых, все, что было потом, описали — и я первый — с точностью до последней детали, а вот что было до — об этом наш брат журналист пока помалкивает. Но теперь „Спейс ньюс“ заказал мне статью, и я смогу наконец высказаться, не опасаясь обвинений в непатриотичности. Сейчас, после того как „Гость“, вопреки ожиданиям, заработал, и, опять же вопреки ожиданиям, не так, как мы ожидали, на смену нашему оптимизму приходит постепенно ощущение, что нас надули, вот только непонятно как.

Вторая же причина заключается в том, что, не почувствовав, каково мне было одному на пустой Луне — на целой Луне! Представьте! — шарахающемуся от каждого щелчка реле, растерянному и испуганному, читателю трудно будет понять, что впоследствии окрестили „феноменом неприятия Контакта“, а меня — безо всяких на то оснований — причислили к „инопланетяноне-навистникам“.

Когда я, после двух часов поиска, обнаружил наконец, где находится персонал, я просто озверел. Забравшись в луноход, игнорируя трещины и совершая двадцатиметровые прыжки на каждом ухабе, понесся в лунный ВЦ, расположенный в пяти километрах от Базы. Сказать, что я был зол — значило ничего не сказать. Да, я схватил Клера, директора Базы, за грудки, и тряс его, пока у бедняги не выпала вставная челюсть. Да, я учинил такой дебош, которого Луна не видала со дня своего возникновения. Да, я пытался связаться с ООН. Но к инопланетянам это не имеет никакого отношения. В доказательство могу привести — тот факт, что, осознав наконец, после сотого повторения, что Лунный Радио Телескоп принял сигнал от внеземного разума, а Лунный ВЦ его почти расшифровал, я немедленно успокоился, потребовал, чтобы меня отвязали от кресла, и приступил к своим репортерским обязанностям.

…Конференц-зал постепенно наполняется. Скоро, видимо, начнут. Хотя я, признаться, совершенно не представляю, что нового нам тут могут сообщить. Похоже, оправдывается афоризм академика Перкиса: „Человечество так долго готовилось к Контакту, что оказалось совершенно к нему не готово…“

После того как я принес бедняге Клеру все возможные извинения, он смягчился и даже согласился дать мне интервью. Суть дела, по его словам, сводилась к следующему. Пять часов назад ЛРТ принял сигналы от внеземной цивилизации. То есть тогда еще не было известно, что от внеземной, но, во-первых, импульсы были прямоугольными, чистая морзянка, а во-вторых, в том направлении, откуда они пришли — а пришли они из созвездия Девы, — ни бакенов, ни кораблей Космофлота не было.

Сигнал расшифровали с поразительной быстротой. По словам Клера, он был устроен так, чтобы любой дурак сразу все понял. И вот что оказалось. Сигнал нес описание некоего устройства.

— Понимаете, — горячился Клер. — С точки зрения техники здесь все ясно. Это спутник, несущий огромной мощности радиопередатчик, компьютер, который им управляет, и ядерный реактор, подающий туда энергию. Все очень просто. Но вот с точкизрения морали…

— При чем тут мораль? — не понял я.

— Как при чем? — Клер в запале хлопнул ладонью по столу и — в силу слабого притяжения — слегка оторвался от кресла. — Ведь совершенно ясно, что нам предлагают собрать эту штуку! Кот в мешке! Что будет потом?!

Дальнейшие события известны в общем-то хорошо, так что я буду краток при их описании. Хотя я мог бы рассказать много интересного — ведь меня, как „инопланетяноненавистника“, приглашали на все мало-мальски важные мероприятия и сторонники и противники Контакта. Оба, так сказать, лагеря.

Ибо мир раскололся. Одни считали, что нам честно предложена рука дружбы и игнорировать ее глупо, да и невежливо. А другие столь же убежденно утверждали, что это ловушка, и по Сигналу передатчика, как по пеленгу, устремятся на Землю… Кто именно устремится — неизвестно, но в вариантах недостатка не было.

Очень скоро я осознал, что речь идет о „прокручивании“ в масштабах всей планеты старой русской поговорки „и хочется, и колется“. Самое обидное, что, кроме этих двух аргументов — насчет „хочется“ и „колется“, я за все три года так ничего и не услышал.

Дискуссия, развернувшаяся вокруг того, запускать или не запускать спутник, начавшись в тиши ученых кабинетов, мигом выплеснулась на страницы газет, проникла на кухни и в офисы, экраны кино и в армию.