Читать книгу "Сто прикосновений (Дневник Мелиссы) - Мелисса Панарелло"

– Да, – сказала я, – подожди секунду.

Я ей выбрала что-то наугад, порывшись в памяти компьютера.

– Ты похожа на ангела, – сказала Летиция, – ты очень миленькая.

– Да уж, я похожа на ангела… Но на самом деле я не такая…

– Мелисса, я хочу с тобой встретиться.

– Я тоже на это надеюсь, – ответила я.

Потом мы окончили разговор, и она мне прислала такую эсэмэску:

«Я бы усыпала твою шейку страстными поцелуями, а руками тебя изучила бы всю».

Я сняла трусики, нырнула под одеяло и завершила ту сладкую пытку, которую Летиция невольно запустила в действие.

7 февраля 2002 г

Сегодня в доме у Эрнесто я снова увидела Джанмарию.

Он был веселый и меня обнял крепко-крепко. Он мне сказал, что благодаря мне между ним и Джермано ситуация наладилась. Он мне не сказал, что именно, а я у него не стала уточнять. И все же для меня остается загадкой, что именно подтолкнуло Джермано в тот вечер вести себя так, но очевидным является то, что причиной была я. Причиной чего? Почему? Я была лишь самой собой, дневник.

8 февраля, 13:18

И опять поиск продолжается.

Он никогда не окончится, если я не найду то, что мне хочется.

Но в действительности я не знаю, чего я хочу. Ищи, Мелисса, продолжай искать по-прежнему.

Я вошла в один чат, в комнату «Извращенный секс», с ником «потаскушка». Я поискала среди разнообразных предложений по теме, потом поместила некоторые детали, меня интересующие.

Он сразу вышел на связь со мной, «потрошитель»: он был прямолинеен, без экивоков, напорист – именно такого я и хотела.

– Как тебе нравится ебаться? – написал он мне сразу.

И я ему ответила:

– С жестокостью, я хочу быть предметом.

– Ты хочешь, чтобы я с тобой обращался, как с предметом?

– Я не хочу ничего. Делай то, что тебе нужно делать.

– Ты моя сука, ты это знаешь?

– Для меня невозможно быть чьей-то, я не принадлежу даже самой себе.

Он начал описывать, как и куда он бы всунул мне член, сколько времени он был бы там и как бы я кончила.

Я наблюдала, как бегут слова, посылаемые мне, и все это убыстрялось. В моем желудке начались извивания, во мне пульсировала какая-то дикая жизнь и такое сильное желание, что мне ничего не оставалось делать, как поддаться. Его слова были пением сирен, и я в полном сознании, хотя и с болью, ему себя предоставила…

После того как он сообщил, что кончил в руку, он спросил, сколько мне лет.

– Шестнадцать, – написала я ему.

Он набрал на все окно знак удивления, а затем знак улыбки. И затем:

– Черт подери! Комплименты!

– За что?

– Что ты уже такая опытная…

– Да.

– Я этому не поверю.

– Ну, что тебе сказать… Какая тебе разница, что ты это знаешь, все равно мы никогда не увидимся. Ты даже не из Катании.

– Как это не из Катании? Как раз из Катании.

Блядь! Быть виртуально трахнутой каким-то катанием!

– А сейчас чего ты хочешь от меня? – спросила я, уверенная, какой ответ он даст.

– Выебать тебя!

– Ты только что это сделал.

– Нет! – и еще раз знак улыбки. – В реальности.

Я подумала немного и набрала номер моего мобильника; в момент отсылки я вдруг заколебалась. Его «спасибо!» заставило осознать, какую хуйню я только что сделала.

Я ничего о нем не знаю, только то, что его зовут Фабрицио и что ему тридцать пять лет.

Свидание через полчаса на проспекте Корсо Италия.

21:00

Я прекрасно знаю, что иногда дьявол рядится в чужие одежды и проявляет себя только после своей победы над тобой.

Сначала он на тебя смотрит зелеными блестящими глазами, затем он тебя по-доброму целует, нежно целует в шейку, а потом тебя заглатывает.

Мужчина, который мне представился, был элегантным, но не скажу, что красивым: высокий, плотный, волосы редкие и с проседью (кто знает, на самом ли деле ему тридцать пять?), глаза зеленые, зубы серые.

В первый момент я осталась очарованной, но тут же при мысли о том, что это тот же человек из чата, я вздрогнула.

Мы пошли по чистым тротуарам перед шикарными магазинами с сияющими витринами, он рассказал мне о себе, о своей работе, о жене, которую никогда не любил, но на которой женился ради рождения дочки. У него красивый голос, но глупый смешок, который действует мне на нервы.

Пока мы шли, он обвил меня своей рукой, и мне стало смешно; мне было противно от его бесцеремонности и беспокойно от того, что потом могло бы произойти.

Я распрекрасно могла бы уйти, сесть на свой мотороллер и вернуться домой, смотреть, как моя мать замешивает тесто для яблочного пирога, слушать, как моя сестра читает вслух, поиграть с кошкой… Я прекрасно могу наслаждаться нормальной жизнью и жить в согласии с самой собой, иметь сияющие глаза только потому, что получила хорошую оценку в школе, скромно улыбаться, когда мне говорят комплимент, но ничто меня не поражает, все пустое и узнаваемое, все тщетное, лишенное смысла и вкуса.

Так мы дошли до его машины, а затем доехали до его гаража. Потолок в гараже был сырой, все небольшое пространство было завалено коробками и инструментами.

Фабрицио вошел в меня плавно, осторожно прилег на меня, и я, к счастью, почти не почувствовала груза его тела. Ему захотелось меня поцеловать, но я отвернула голову, потому что этого не хотела.

Никто меня не целует после Даниэле, пыл своих поцелуев я отдаю отражению в зеркале, а мягкость моих губ так часто была в контакте с жаждущими членами у самовлюбленного ангела, но они, я уверена, не оценили ее.

Я отвернула голову, чтобы избежать прикосновения его губ, но я не дала понять ему своего отвращения. Я сделала вид, что хочу поменять позу, он же, как животное, превратил свою нежность, только что меня поразившую, в жестокость и, хрипя, стал громко звать меня по имени, а в это время его пальцы вдавливались в кожу моих бедер.

– Я здесь, – говорила я ему, и ситуация мне казалась гротескной.

Я не понимала, почему он выкрикивает мое имя, но оставаться безразличной к его зову мне казалось нелепым, тогда я начинала его успокаивать, говоря «я здесь», и он действительно немного успокаивался.

– Можно мне в тебя кончить? Ну я прошу тебя, дай мне в тебя кончить, – говорил он, изнемогая от удовольствия.

– Нет, не надо.

Он из меня вышел внезапно, снова громко выкрикнув мое имя, и оно превратилось в угасающее эхо, пока длился его финальный вздох. Затем он, недовольный, снова лег на меня и, наклонившись, опять был во мне, его язык быстро-быстро меня трогал.