Читать книгу "Холода в Занзибаре - Иван Константинович Алексеев"

Чтобы, если вдруг он будет опаздывать, она не мерзла на улице. К тому времени их встречи стали почти регулярными – два раза в неделю по два часа. То она убегала, чтобы отвести сына на музыку – он занимался у частного педагога в доме напротив, то ей надо было подготовиться к зачету по ЭКГ, то закупить для дома продукты. Случались и платные консультации, которые она проводила по поручению своего шефа. Выдвигались и невразумительные причины. Игорь подозревал: Вика, опасаясь ранить его, привирает. Догадка грела душу.

Иногда в качестве бонуса удавалось урвать еще часок.

Обычно мы заранее договаривались о встрече, а тут она пришла, не предупредив. Где был я – не помню. Может, английский, может, что-то еще. Не зажигая света, Игорь быстро пересек комнату, бросил портфель на подоконник и, стягивая через голову свитер, запоздало распознал кадр, запечатленный на ходу боковым зрением, – в темноте, забравшись с ногами на диван, сидела Вика. Почему не зажгла свет? – спросил он, что в переводе с панического на нормальный язык означало: я потерял тебя? Знаешь, здесь так быстро стемнело, сказала Вика. Словно в театре. А представление… так и не началось.

Игорь уже знал – Вика мастер на темные фразы. Обычно они предшествовали перемене ее настроения. Вика сразу становилась замкнутой, односложно отвечала на вопросы, ее внезапно окоченевшие губы на поцелуи отвечали механически.

Сказанные ею слова Игорь принял на свой счет, как упрек. И зажег свет. Вика спустила ноги с дивана, застегнула молнии сапог, чмокнула в щеку, как будто мы сто лет были женаты, и была такова.

Утром Викина рука, как всегда, забралась ко мне в карман. Ну почему у меня все так нелепо? – вдруг сказала она. Кирка из ботинок вырос! Новый год скоро, подарки покупать не на что! Над черно-белым промороженным парком метался вороний грай. Оказалось, что вчера на работе у нее из сумки украли кошелек. С зарплатой и билетами в театр. Ну почему, почему у меня все наперекосяк? Вика подозревала санитарку, присланную на трудотерапию из ЛТП. Неделю назад Игорь подарил Вике два билета на «Взрослую дочь молодого человека» – ему их втридорога впарил лаборант – мальчишка из вечных абитуриентов, работавший днем в виварии, а ночами промышлявший в составе театральной мафии. Вика уткнулась лицом в грудь Игоря. Я вчера была идиоткой. Подняла лицо: злилась на себя, а вымещала на тебе. Простишь?

Украденный кошелек стал спусковым крючком, запустившим процесс окончательной потери себя. Признаки эротического помешательства у Игоря обнаруживались и прежде, но он их старательно игнорировал. То, что поначалу можно было принять за обычное увлечение женщиной, превратилось в одержимость – материал для психиатра.

Сначала Игорь предложил деньги. От шабашки остались, сказал он, много! Сказал так, словно на дороге их нашел. От денег Вика отказалась, но предложение стрельнуть билеты перед спектаклем ее заинтересовало. На другой день встретились у театра – Игорь туда подъехал из синагоги, где встречался с раввином.

Нарядная толпа у театра выплескивалась на проезжую часть улицы Горького. В нужный момент Вика умела подпускать блеск в глаза: когда радовалась встрече; когда хотела меня (левый глаз у нее начинал слегка косить наружу); даже когда говорили по телефону, Игорь на расстоянии видел лукавые вспышки в черноте ее зрачков. Сейчас ее глаза блестели празднично. Билеты уходили прямо из-под носа – всякий раз Игорь не успевал. Одиноко стоящие мужчины, попадавшие под подозрение в спекуляции билетами, тут же обзаводились подругами и исчезали в парфюмерном тепле холла. Толпа быстро редела. В голове все громче стучал секундомер – до начала оставались считаные минуты. Смотри, Славкин! Вон тот, кудрявый! – сказала Вика. Глазеть было некогда – в десяти метрах, рядом с афишной тумбой в чьи-то чужие руки уплывал белый бумажный квадратик. Даю две цены! – крикнул Игорь и метнулся к билетам. Он не видел лиц – ни продавца, ни тех, у кого отобрал удачу – только руки. По спине катился пот. Отсчитал три десятки. Выдохнул лишь, когда билеты оказались во внутреннем кармане.

Места достались вдали от сцены – под балконом. Зрителей рассаживали в проходах – служительницы подносили стулья. Два «наших» кресла в восьмом ряду незанятыми оставались недолго: когда в зале начало смеркаться, на них, пригнув головы, пробрались две девушки. Игоря наконец отпустило – вернулось чувство юмора. Шепнул, наклонившись к Викиному уху: думала, что твоя санитарка тоже сходит с ума по Васильеву?

После спектакля Вика проговорилась, что Владу влепили дежурство в Новый год. Игорь не понял – радует ее это или расстраивает? Вика сказала: обещать не буду. Но считав с лица Игоря досаду, поспешно добавила: я постараюсь, правда. Появился сомнительный, но все-таки шанс – встретить Новый год вместе.

Родительский день с Гошей Игорь перенес с субботы на воскресенье. На развилке Ленинградки и Волоколамки на месте Брежнева теперь был наклеен Андропов – с неуловимой джокондовской улыбкой он смотрел сквозь стекла очков в сторону Кремля. В «Лавку писателей» на Кузнецком мосту попасть не пытался – знал от Вики, что туда пускают только по членским билетам Союза. По краям улицы возвышались пирамидки снега, подготовленного к вывозу. Автомобили на пониженной передаче осторожно катились с горки по скользкой серой брусчатке. Чуть поодаль от входа в «Лавку» – разрозненно, не смешиваясь с броуновским движением на тротуаре, – стояли несколько хмурых мужиков. Непонятно, просто так стояли или с умыслом. Один из них – в сильных очках, замотанный до усов в мохеровый шарф – какое-то время изучающе поглядывал в сторону Игоря, потом подошел. Что у тебя? – спросил он и тылом кисти снес свисавшую с кончика носа жемчужную каплю. Ничего, удивился Игорь – он сам собирался задать этот же вопрос. Первый раз замужем? – мужик распознал в Игоре новичка, понял, что бояться ему нечего. На поэта с похмелюги ты не похож, сказал он, достал из-за пазухи плоскую фляжку из нержавейки, отвинтил крышечку и, выпростав из-под шарфа губы, сделал глоток. Когда у этих ребят горят трубы, они долго не торгуются. Какого Мережковского отловил! – похвастался мужик. Три дня назад! Сытинского! Полного! Двадцать четыре тома! У меня цена лучше, чем у них, сказал он важно, блеснув толстыми линзами в сторону «Лавки». Перекупщик еще раз сделал глоток из фляжки и почмокал языком, снова переживая удачу. Оказалось, что толкучку час назад согнали менты и она, скорее всего, перекочевала в проезд Художественного театра.

В витринах мигали наряженные елочки. Пространство между огромными стеклами с наклеенными бумажными снежинками было завалено ватой и обильно посыпано блестками из осколков елочных игрушек. От быстрого шага Игорь взмок. Какие книги спрашивать у книжных