Читать книгу "Роковая женщина военного министра. Генерал Сухомлинов и Екатерина Бутович - Федор Александрович Селезнев"

косвенным ударом по самому Петру Аркадьевичу. (Как стало известно газете, речь в Государственной думе, за которую царь уволил Редигера, «была произнесена не без ведома и согласия премьера» [152, 1909, 12 марта]).

Дальше напряжение между Столыпиным и Сухомлиновым только нарастало. Председатель совета министров хотел, чтобы главы всех ведомств любые спорные вопросы согласовывали с ним, не ища поддержки у императора. Но Сухомлинов иногда действовал в обход премьера. Это раздражало Столыпина, который, случалось «очень возбужденно говорил военному министру, что нельзя ему вести особую от Совета Министров политику» [117, с. 100].

Столыпин сам имел доверительные личные отношения с Николаем II. Но они не были такими тёплыми как у Сухомлинова. Князь М. М. Андроников, хорошо знавший генерала, после Февральской революции говорил, что тот «сумел влезть в душу бывшего императора, как ни один министр!» [102, с. 375].

Все прочие главы ведомств, включая Столыпина, стремились убедить монарха в необходимости той или иной государственной меры. И лишь Сухомлинов ничего не навязывал императору, а, уразумев его взгляды на необходимое направление развития вооруженных сил, следовал в русле, заданном царской волей.

Николай II мечтал восстановить флот, погибший во время Русско-Японской войны. На это должны были идти основные бюджетные траты – в ущерб росту ассигнований на сухопутные войска. Сухопутные силы, конечно, тоже должны были модернизироваться, но без наложения излишних тягот на народ – ведь царь надеялся, что ему удастся уберечь Россию от столкновения с Германией. «Войны я не хочу, и, можете быть покойны, её не будет», – сказал царь Сухомлинову, сообщая о своём решении поддержать «Программу развития морских вооруженных сил на 1909—1919 гг.», предусматривавшую огромные вложения в строительство мощных океанских кораблей – дредноутов [172, с. 183].

Сухомлинов, когда ещё служил в Киеве, критиковал руководителей военного ведомства за то, что они мало «выбивают» из бюджета средств на развитие армии [190, с. 151]. Став военным министром он, естественно, был заинтересован в преимущественном финансировании сухопутных сил. Но Николай II при вступлении Владимира Александровича в должность объявил ему, что не допустит «никакого соперничества, ревности» между сухопутными войсками и моряками. Царь требовал от их руководителей, чтобы они «спокойно, объективно и дружески шли рука об руку». «Мы должны были повиноваться и его волю исполнить!» – вспоминал Сухомлинов, устроивший на своей квартире «совещание, без председателя, полюбовное, – военного и морского министров, с их начальниками генеральных штабов» [172, с. 182].

Кроме флота, царя чрезвычайно привлекало автомобильное дело. Сухомлинов, уловив интерес монарха, принялся усердно способствовать его развитию [17, с. 176–177].

Императором, конечно, было по достоинству оценено, такое точное понимание его замыслов. И он очень легко и комфортно чувствовал себя в общении с военным министром. Тем более, что тот умел быть приятным собеседником.

Обаяние Сухомлинова признавали даже его недруги. «Лицо у него было подвижное, в манерах было что-то мягкое и вкрадчивое, голос приятный, а выражение глаз пронизывающее, но доброе и с хитринкой», – таким запомнился военный министр Якову Бутовичу (у двоюродного брата которого генерал, как мы помним, увёл жену). Бутович считал, что Сухомлинов «был очень умен» и, кроме того, «очень хитер»; «умел говорить и еще лучше умел льстить»; «обладал шармом и совершенно очаровывал своего собеседника». Особенно показателен случай с самим Бутовичем: Сухомлинов даже родственнику своего врага сумел наговорить «много очень приятного и лестного». И Яков Бутович, слушая Сухомлинова и, «не оставаясь в свою очередь перед ним в долгу», думал: «Вот чем ты берешь государя, старый шармёр» [26, с. 209].

Бутовичу вторит Андроников. Ему запомнилось, что Сухомлинов мог быть «вкрадчив, ласков». При этом князь добавляет важный штрих к характеристике отношений Николая II и В. А. Сухомлинова: «император скажет только слово, выскажет пожелание; – к следующему докладу министр уже успеет избегать тридевять земель и принесет ему, как вылупленное яичко, то, о чем мечтал император» [102, с. 375].

Два подобных случая описаны А. Ф. Редигером. Тот вспоминал, что государь «весьма интересовался введением гимнастики в программу народных школ» и два раза говорил об этом Редигеру, когда тот занимал должность военного министра. Обращение по этому вопросу к главе оборонного ведомства объяснялось тем, что преподавать гимнастику мальчикам, по мысли императора, должны были военные. Но Редигер отнёсся к выполнению царского пожелания без энтузиазма. Он предложил министру народного просвещения Кауфману использовать в качестве учителей гражданских лиц – находившихся в запасе унтер-офицеров. Естественно Кауфман не захотел взваливать на себя это хлопотно дело. А Редигер даже не попытался решить проблему, и лишь после напоминания Николая II обратился к новому министру народного просвещения – Шварцу. И опять «ничего из этого не вышло» [145, с. 235]. Зато Сухомлинов быстро устроил в учебных заведениях команды «потешных» (что-то вроде юнармейцев советского времени). Своё название они получили по потешным полкам юного Петра I. Николаю II такая форма не только спортивного, но ещё и патриотического воспитания чрезвычайно понравилась.

Второй эпизод, рассказанный Редигером, касается производства в генералы полковника князя И. А. Накашидзе, управляющего делами наместника на Кавказе Воронцова-Дашкова. Сначала об этом ходатайствовало Главное управление Общества Красного креста, в котором числился князь. Редигер отказал, поскольку Накашидзе не занимал никакой должности в военном ведомстве. Вслед за тем военный министр получил просьбу о том же от вдовствующей императрицы Марии Федоровны (Воронцов-Дашков был личным другом Александра III – её покойного мужа и отца Николая II). «По моему докладу государь отказал в этой просьбе», – не без некоторой гордости сообщает в мемуарах Редигер. Ну а, когда о том же попросили Сухомлинова, тот без всякой задержки произвёл полковника Накашидзе в генерал-майоры [145, с. 301].

Подобная чуткость не могла не получить отклика в душе Николая II, который со своей стороны всегда был готов поддержать Сухомлинова. «Мой добрый царь», – таким остался последний русский император в памяти Владимира Александровича [172, с. 329]. Отметим, в этой связи, что только благодаря личному вмешательству государя В. А. Сухомлинов получил возможность сочетаться браком с любимой женщиной – Екатериной Викторовной Бутович.

Развод и свадьба Екатерины Бутович

Екатерина Бутович в декабре 1908 г. переехала вслед за Сухомлиновым из Киева в Санкт-Петербург. Будучи женой другого мужчины, жить вместе с возлюбленным она не могла. Ей пришлось снять квартиру на Большой Морской улице, недалеко от служебных апартаментов Владимира Александровича. Появляться вместе в свете им было неприлично. Чтобы выйти из этой неприятной ситуации Екатерине Викторовне хотелось как можно быстрее добиться развода со своим официальным мужем – В. Н. Бутовичем. Большую помощь в этом ей оказал Александр Альтшиллер. По сведениям князя Андроникова, он сыграл очень важную роль в деле развода супругов Бутович, взяв на себя «грязную роль смотреть в щель,