Читать книгу "Чужие ордена - Анатолий Филиппович Полянский"

раньше. В них стала проглядывать какая-то грустная усталость.

– Вот мы и снова столкнулись, Романов, – сказал маршал с легкой усмешкой, вызвав его в свой кабинет. – Давненько не виделись.

– С сорок первого года. Целых семь лет.

– Да-а… – протянул Жуков задумчиво, поглаживая рукой слегка впалые щеки. – Целая вечность прошла. Войну надо не по годам считать, а по тысячам жизней, отданных во имя Победы… Да и после нее тяготы не уменьшились. Людям страшно тяжело жилось: надо ж было заново возродить огромную часть страны. – Он помолчал и тихо добавил: – Слыхал о твоих мытарствах, Романов, слыхал… Не позавидуешь. Как дальше-то служить думаешь?

– Это уж как получится, товарищ маршал. Заранее предсказать трудно. В народе говорят: как карта ляжет… Гнуться, во всяком случае, думаю, не стоит.

– А ты, вижу, все такой же норовистый, Романов… Не повлияли на тебя невзгоды. Ершистым был, таким и остался.

– Есть с кого брать пример, – неожиданно улыбнулся Михаил Афанасьевич.

– И кого же ты имеешь в виду?

– Так вас же, товарищ маршал.

– Значит, считаешь хорошим примером для подражания? – засмеялся Георгий Константинович. – Ну ты даешь, Романов!

Несмотря на некоторую шутливость в их разговоре, Михаил Афанасьевич понял, что Жуков по-прежнему крут и не терпит возражений. А поскольку и он не изменился, то служить вместе им будет трудновато. История показала, что Романов не ошибся…

Между тем в семье у него снова начались нелады. Повзрослевшая Катерина совсем перестала слушаться Юлию Борисовну – все ее замечания она воспринимала настороженно и не считала нужным, как правило, на них соответствующе реагировать. Михаил Афанасьевич несколько раз серьезно беседовал с дочерью, просил быть любезней и все-таки слушаться хозяйку дома, чтобы в семье были мир и покой. Она обещала и некоторое время старалась не дерзить, но это плохо у нее получалась. И опять начинались ссоры…

Обстановка особенно обострилась с началом летних каникул. Группа из класса, в котором училась дочь, – человек пятнадцать – решила совершить недельное «турне» по Уральскому предгорью. Катерина стала собираться в поход. Вот тут-то Юлия Борисовна и взбунтовалась: она строго-настрого запретила дочери участвовать в этом паршивом «турне».

Романов не понял жену. Он, в сущности, ничего не имел против поездки Катюши, считал ее даже полезной для здоровья. Но когда сказал об этом хозяйке дома, та возмутилась до крайности.

– Ты что, в самом деле не понимаешь? – закричала Юлия Борисовна. – Хочешь, чтобы она принесла нам дитя в подоле? Ведь они там в палатках будут спать вместе с пацанами!

– Ну, они же не такие распущенные… – возразил было огорошенный этими словами жены Михаил Афанасьевич.

– Это ты так думаешь! На самом деле они давно снюхались, милуются бесконечно…

И сколько Романов ни пытался переубедить супругу, Юлия Борисовна стояла на своем. В конце концов вынужден он был согласиться. Иначе мир в семье было не восстановить. Пришлось-таки запретить дочери эту поездку, хотя сделал Михаил Афанасьевич это с тяжелым сердцем.

Увлечением Катюши стал волейбол. Все свободное время пропадала на тренировках и соревнованиях. Иногда даже в ущерб школьной учебе. В дневнике у нее стали чаще попадаться «тройки», заменявшие отличные оценки. Жена и тут хотела вмешаться, однако на сей раз Романов ей это не позволил. Спорт, он считал, – дело святое и нужное.

Ну а в конце года произошло то, что Михаил Афанасьевич предвидел…

Начались итоговые учения. Войска округа были подняты по тревоге и выдвинуты в предгорье на исходные позиции. Предстояло сдержать мощное наступление «синих» и нанести стремительный ответный удар. Первую половину задачи «красные» выполнили успешно, а вот позже застряли: силы «противника» оказались не так слабы, как предполагалось.

Наступающие части были остановлены и залегли. Продвинуться дальше они не смогли и вынуждены были окапываться. Пауза затянулась, что и привело к беде. Прошли ночь и полдня, а подняться в атаку «красные» не сумели. И все было бы ничего, но неожиданно и быстро испортилась погода – подул сильный северный ветер, температура резко понизилась до минус десяти. Посыпал снег, превратившийся вскоре в свирепую метель. Выдержать ее было нелегко, тем более что солдат еще не снабдили теплым обмундированием. Многие сильно замерзли и простудились, а некоторые получили даже обморожение. Такой результат наделал много шуму. Выговор пришел из самой Москвы.

Жуков вызвал Романова и строго отчитал, заявив, что это его персональная вина, о чем и будет сообщено в приказе по итогам учений. Михаил Афанасьевич возразил: он же предлагал накануне переобмундировать солдат. Но кто, как не сам командующий, дал распоряжение наступать налегке, ничем людей не обременяя? Только стремительный контрудар, дескать, – условие быстрой победы. Михаил Афанасьевич, конечно, не сказал, что шаблон в действиях войск в современных условиях, которого придерживается Жуков, не только не допустим, а и просто вредит обучению солдата…

– По-твоему, выходит, что это я виноват в том, что случилось? – ощерился Георгий Константинович. – Ну, ты даешь, Романов! Готов на кого угодно свалить свою оплошность. Нет, так дальше дело не пойдет! Я надеялся, что ты хоть чуток переменился. Ан нет! Ошибался. Так что служить вместе нам не гоже. Подавай-ка рапорт на увольнение. Срока службы у тебя для пенсии предостаточно. Пора отдохнуть на гражданке…

Дальнейшая судьба Романова, таким образом, была решена окончательно и бесповоротно. Никаких возражений с его стороны никто и слушать не хотел.

А что ему оставалось делать? С начальством не поспоришь…

Силенок у Михаила Афанасьевича оставалось немало, мог бы еще с десяток лет учить солдат. Что-либо другое делать он не умел, да и не хотел. Считал, что призвание человека должно быть его сущностью, смыслом жизни!

На этом и можно поставить точку.

Декабрь 2016 г.

Москва

Взрыв

«По поводу событий в Бадаберском лагере подготовки моджахедов ходят самые вздорные слухи. В действительности же там ничего особенного не произошло. По информации лидера партии “Исламское общество Афганистана” Бархануддина Раббани, в чьем подчинении находится вышеуказанный центр, в крепости Бадабера 25 апреля 1985 года имело место вооруженное столкновение двух враждующих группировок его организации. В результате среди борцов за веру имеются убитые и раненые. Подробности случившегося будут опубликованы дополнительно».

Из сообщения исламабадской газеты.

«Никакой информации в печать о событиях в лагере Бадабера 26–27 апреля 1985 года не давать. Данный район блокировать войсками и никого из посторонних туда не пускать. Полностью конфисковать выпуск пешаварского журнала “Сафар”, опубликовавшего искаженное сообщение о событиях в крепости Бадабера».

Из приказа генерал-губернатора северо-западной пограничной провинции Пакистана Фазиля Хака.

«Комментировать события в районе Бадабера