Читать книгу "Записки землянина - Вячеслав Колмыков"

Так?

— Вы неправильно выразились…

— Но смысл-то тот же?

Впервые за время разговора Пазикуу не знал что ответить. Он смотрел на меня как ребенок, хлопал глазами.

Тут я над ним сжалился.

— Ладно, об этом позже поговорим, когда будете готовы. Дальше что?

Он только этого и ждал. Видимо тема для него действительно оказалась болезненной. Живет почти как человек, а такие радости только в книжках переживал, да и то, наверное, только в наших.

Дальше было еще страшнее. Судов, как таковых, у них нет, поскольку надобность в них постепенно отпала. Если находился потенциальный преступник, тот, следуя правилам, добровольно шел лечиться. И если он все-таки грохнул кого или ограбил, то его не казнили, а отправляли в то же лечебное заведение. Все преступления у них считаются следствием психологического расстройства. Следовательно, нельзя такого человека называть злодеем — он больной.

Пазикуу преминул успокоить, что подобное случается раз в триста лет (годичный цикл у них схож с нашим — триста тридцать три дня).

Все чтут правила как библию. В основном они сводятся к одному — не мешай другому, но живи для общего блага. (Здесь он привел слова какого-то Абаджаняна: «законом должно стать — воспитывать не оскорбляя, а наказывать не обижая». К чему, не пойму). Всегда будь готов помочь ближнему, но если ты желаешь познакомиться с ним, предупреди заранее через знакомых или в письменном виде. Если ты к тому же еще и влюбился или решил завязать более тесные отношения, что очень редко, веди переговоры в той же форме. Ухаживания ограничиваются подарками, сделанными своими руками и взаимными намеками на сближение. При этом они должны быть щадящими. Ни кто напрямую не поставит вопроса — будет ли он заниматься с ним или с ней сексом или нет, согласен или не согласен создать семью или они не подходят друг к другу. Когда дело доходит до постели, то прежде пары посещают специальные курсы, где они могут попрактиковаться с виртуальным «партнером — рецептором» с учетом индивидуальных особенностей своего избранника. Появление таких «партнеров-рецепторов» сыграло немаловажную роль в отношениях между людьми. Те, кто страшился чувств, но хотел секса, шли туда. Это не запрещено. Тем, кто все же решался сделать ответственный шаг, оно служит хорошим подспорьем.

Пазикуу не стал описывать «что и как» потом происходит в постели. И я его хорошо понимаю. Нельзя оголять тысячелетние болячки, если «где-то» они считаются вирусом, который способен смутить своим видом только ребенка, да и то не каждого.

Тут я вспомнил незнакомку, ее беспокойство. Вспомнил своего проводника не захотевшего сообщать собственного имени. Я сделал вывод, что он должен был по меньше мере испытать шок, когда его об этом попросил. Все равно что — для меня рассказать незнакомцу о родимом пятне причудливой формы в очень интересном месте. Хотя, что касается последнего, я бы не сказал, что они смущаются своей наготы, судя по просвечивающимся костюмам.

Я решил выяснить эту неувязочку.

— Если вы такие стеснительные, то почему вас не смущает выставлять на всеобщее обозрение свои прелести? — таков был мой вопрос.

На него он ответил словами неизвестного мне поэта.

— «Хочу хотеть того, что не хочу!»

Мне ничего не оставалось, как нахмуриться.

— Мы хорошо научились ценить прекрасное, но перейти за грань эстетики нам очень сложно.

— И таким образом вы пытаетесь возбудить друг друга? — догадался я вдруг.

На этом откровения закончились.

Пазикуу не подал виду, что обиделся, но я это почувствовал. Ему срочно понадобилось куда-то и, извинившись, он удалился.

Глава 10

ДЕСЯТАЯ ЗАПИСЬ ЗЕМЛЯНИНА

Убрав посуду и посидев с дневником, я начал обследовать дом. Не то чтобы наводить обыск, так — визуально, а иногда и открывая некоторые ящички, столы, ну и подвал тоже.

Большую часть добра составляют книги, картины, статуи. В двух последних я ничего не смыслю, поэтому на них не заглядывал, только изредка, когда бросалось в глаза нечто особенное. Книги у него на разных языках, причем на тех, на каких писали авторы произведений. Русская и английская литература находится в моей комнате. Там я нашел и Пушкина и братьев Стругацких, Шекспира и Честертона. В других комнатах, начиная, насколько я разбираюсь, с эпохи Возрождения и до наших дней собраны практически все мыслители из разных стран. Беда в том, что я знаю только один язык, включая русский и по-английски могу только прочитать, абсолютно не понимая смысла. Единственно — фамилии звучат почти одинаково.

Когда мне, наконец, надоело строить из себя умника, я начал заглядывать во всевозможные дверцы, но опять-таки ничего, кроме книг там не нашел. Правда, плюс ко всему этому прибавились журналы и газеты. Среди них есть очень старые, пожелтевшие. Их я побоялся трогать. Вдруг рассыплются и тогда старик точно забудет про «рамки». Зачем гневить человека, тем более, что его все равно не смогут посадить?! Конечно он не такой, но у меня все еще не выходит из головы его рассказ.

Следующее на очереди был подвал. Сначала я сомневался, стоит ли без разрешения туда соваться. Как оказалось, мои опасения были напрасны, так как вход в него мне так и не удалось найти. Куда только не заглядывал! И кровать отодвигал и шкафы — без толку. Бросив эту затею я вспомнил про сад.

У него потрясающая оранжерея — сад-огород! Как еще можно обозвать подобное не знаю. Так же защищается куполом. Кроме того, над некоторыми группами растений нависают такие же, что-то вроде куполов, прозрачные зонтики. Как я мог не заметить его за домом? Он намного меньше. Очевидно из-за темноты, ведь дом был освещен снаружи, тогда как сад пребывал ночной жизнью.

Здесь есть все. Под этим словом я признаю свое дилетантство в растительном мире. Большинство растений мне незнакомо. И если бы Пазикуу не уверил, что «болеет» только Землей, я бы решил, что некоторые из них имеют инопланетное происхождение. Но все же узнал милую русскому человеку березку. Она стоит там такая одинокая и молоденькая среди карликовых кедров и неведомых мне кустарников; и милую, тоже не большую, южанину пальму. Ее раскидистые листья почти касаются «зонтика», по которым то ли вьюны, то ли лианы.

Вот где жалеешь, что не бывал в экзотических странах! Тогда, может, и обозвал бы их как-нибудь.

Что касается овощей, фруктов и ягод, тут мне больше повезло. Слюни проглатывал, но удержался, чтобы попробовать. Малина; земляника, теряющаяся в кустах высокого собрата; черника, голубика; вишня, отбрасывающая тень на эту плодородную полянку — необычная для