Читать книгу "Боковина - Игорь Алексеевич Фадеев"

сразу видно! — возмущённо произнесла женщина, — Здесь кругом ограничиваются права и свободы граждан!

— Не знаю, — ответил Квас, — Я ничего такого не замечаю.

— Вы что не видите измученных тиранией людей?

Квас посмотрел по сторонам:

— Людей вижу.

Женщина открыла рот и выпучила глаза, но сдержав эмоции спросила

— Хотите печеньку? — протягивая розовый пакет.

— О да, благодарю! — Квас вытащил лакомство, забросил его в рот и произнёс:

— На самом деле, я давно заметил, что-то похожее на тиранию.

— Да, да, да, всё правильно! — образовано заулыбалась соседка Кваса, — Посмотрите, как люди возмущены плохим уровнем жизни!

Квас обвёл взглядом автобус. Большинство равнодушно смотрели в окно. Только толстый мужчина средних лет храпел рядом на противоположном месте:

— Да с чего вы взяли, что они возмущены?

— Да потому что люди живут плохо!

— Да почему вы так решили?

— Хотите печеньку? — женщина пристально посмотрела в глаза снеговика.

Квас достал печенье и, откусив его, зашептал.

— Люди, здесь, протестуют даже во сне! Посмотрите хотя бы на этого человека, — Квас показал пальцем на дрыхнущего мужчину, — Именно сейчас он выражает своё недовольство повышением цен на бензин и продукты. Но власть глуха и не слышит настоящих патриотов!

— А оппозиция! — обрадовано сверкнула глазами женщина, — Инакомыслие преследуется здесь в любом виде!

Квас покосился на пакет в руках камериканки:

— Хотите печеньку? — спросила женщина, уловив его взгляд.

— Абсолютно с вами согласен! — засунув руку в пакет, ответил Квас.

— Возьмите хотя бы господина Подвального, слышали про такого? — спросила камериканка.

— Это тот самый который был министром в Снежном Королевстве и которого посадили за воровство?

— Да, — подтвердила женщина и, спешно протягивая пакет, добавила, — Берите, берите всё печенье!

— Это произвол и свинство осудить человека за его убеждения, — ответил Квас, принимая подарок.

— Я вижу, — женщина похлопала Кваса по плечу, — Вы цивилизованный человек и придерживаетесь демократических ценностей.

— Я вам больше скажу, я лично сидел в камере с господином Подвальным.

— Ах, как интересно! — воскликнула камериканка, — Может быть вы тоже разделяете его взгляды?

— Мадам, — скомкал пустой пакет Квас и многозначительно посмотрел на свою соседку.

Женщина поспешно вытащила упаковку печенья и всучила Квасу в руки:

— Держите, вы наверняка наголодались в застенках.

— Мадам, — снова произнёс Квас, — я разделяю, взгляды господина Подвального, на все сто процентов!

— О! — воскликнула женщина, — Вы получается тоже узник совести!

— Ах, мадам! — совесть это единственное, что у меня никто не сможет отнять.

— Держите, держите печеньки! — протянула ещё одну пачку камериканка, — Вы знаете, в Боковине ведь тоже нет демократии, но там ещё есть шанс всё исправить.

— О, да! — никакой демократии, согласился Квас, запихивая лакомство в рот.

— Я как раз для этого туда и еду. И мне не помешает помощник. Не хотите присоединиться ко мне?

— Рад бы, но к сожалению не могу, у меня туристическая виза и срок моего пребывания в стране ограничен.

— Вы знаете, это не проблема, у меня много влиятельных знакомых в Боковине. И мы можем воспользоваться моими связями.

Снеговик закатил глаза, на секунду задумавшись. Быстро сообразив, что поиски девочки могут затянуться и искать её в стране нелегально будет тяжело, через несколько секунд ответил:

— Это очень интересное предложение, но к сожалению я не располагаю достаточным количеством средств, на такое длительное путешествие.

— Это не проблема, — улыбнулась соседка снеговика, — На демократию, Камерия, никогда не жалеет средств. Можете быть уверенны вы ни в чём не будете нуждаться.

— В таком случае я согласен, давно мечтал совершить что-нибудь стоящее.

— Хорошо, — улыбнулась камериканка, — Ешьте ещё печенья, а я пока на секундочку выйду.

Квас встал и произнёс:

— Прошу.

Женщина молча протиснулась в проход.

Квас уселся на своё место, скрестив руки на животе, и зевнул. Он и не заметил как медленно погрузился в сон. За окном начало темнеть. Видимо он проспал около получаса. Протерев глаза, снеговик покосился в сторону. Его соседка подсела к усатой сосульке в синем пиджаке. Она достала флажок Камерии и другой состоящий из квадрата разделённого на два треугольника красного и чёрного цвета и, обратилась с улыбкой к своему соседу:

— Я обожаю Боковину. Прекрасная страна! Вот только демократии у вас нет.

— Почему это у нас нет демократии? — наморщила лоб усатая сосулька.

— Всё потому что ваше правительство дружит со Снежным Королевством.

— Хотите печеньку?

Пуська

По тёмной улице, по сторонам которой, расположились старые одноэтажные дома, шла женщина одетая в худи, с накинутым капюшоном на голове. И хотя всю улицу насквозь пропитал сумрак, она не снимала солнцезащитные очки.

Сделав ещё несколько шагов, она прислушалась. Затем посмотрела на свой перстень. Коснулась его правой рукой. Перстень на секунду вспыхнул яркой точкой. Из него вышел луч света и на ладони женщины появилась стрелка навигатора, показывающая на север. Женщина двинулась в этом направление. Наконец, добравшись до кирпичного дома, покрашенного в белый цвет, она остановилась. Стрелка на её руке превратилась в зелёную пульсирующую точку. Постояв с полминуты, прислушиваясь, она наконец решительно двинулась к каменному одноэтажному дому, покрашенному в белый цвет. Открыла калитку и, по тропинке выложенной старой плиткой для ванной комнаты, подошла к деревянному крыльцу синего цвета. Здесь женщина дëрнула дверь на себя. Дверь со скрипом отворилась. Оглядевшись она увидела его одну дверь ведущую в дом, над которой весела табличка с горящей зелёной надписью: войдите. Гостья постучала в неё:

— Заходите, — приглушённо ответил чей-то голос.

Женщина толкнула дверь и очутилась в полумраке комнаты, освещённой лишь одной свечой, стоящей на столе рядом с хрустальной пирамидой.

— Здравствуйте, — тихо произнесла гостья, пытаясь обнаружить по ответу где хозяин.

— Что привело вас ко мне в столь поздний час, — ответила хозяйка дома.

Женщина обернулась влево и увидела пëструю кошку в кресле, сидящую спиной к двери

— Я…

— Молчи! — кошка подняла