Читать книгу "Кортик фон Шираха - Рубен Валерьевич Маркарьян"

время на прическу и глажку. Чего ты улыбаешься?

Артем пространно попытался объяснить спонтанный план.

– Окси, сегодня мы в нашем распоряжении. Остановимся в Westin Grand на Фридрихштрассе, может, поедим в итальянском ресторане, там рядом.

– Мы поедим сейчас, тут же бизнес-класс. И накатим тоже. Так что из номера не пойдем никуда, я тебя давно не видела. «Цезарь» тебе закажем в номер, если начнешь умирать с голоду, – перебила Оксана. – Дальше что?

– Ладно, хорошо! – Артем понял, что девушка сегодня будет тем самым облачком из любви. – В субботу мы до вечера в нашем распоряжении, ужин в Сан-Суси в двадцать ноль-ноль. Но тут есть проблема: мне надо слетать в Цюрих на пару часов. Это я должен сделать или завтра днем, или в воскресенье. Обратный рейс в Москву у нас вечером в воскресенье, так что я должен успеть туда-сюда.

– А я? – Оксана нахмурилась.

– А ты? Ты… ну, как хочешь?! Можешь лететь со мной, можешь походить по магазинам в Берлине. Купишь платьишко в горошек.

– У меня есть платьишко в горошек! – сердито сказала Оксана. – У меня нет… У меня нет…

– Все у тебя есть! – вспомнил Артем анекдот.

– Пошляк! – Оксана демонстративно отвернулась к иллюминатору. – Ой, мы сейчас полетим!

Она начала креститься и что-то бормотать под нос. Артем глянул в иллюминатор, выруливали на взлетку.

Во время набора высоты Оксана крепко держала Артема за руку и пришла в себя, только употребив еще пару бокалов белого. Обычно после третьего она начинала гладить Артема за щеку, чесать за ухом, говорить ласковые слова и откровенно приставать. В такие минуты, находясь на людях, Артем старался отвлечь подругу от непристойностей разговорами. Оксану цепляло всего несколько тем: кино, религия и классическое искусство (живопись и скульптура). Об искусстве Артем начинал разговор крайне редко, так как Оксану быстро раздражал дилетантский взгляд Артема, различающий только два вида – «нравится» и «не нравится». Чаще всего они говорили о кино. И то, только потому, что смотрели разные фильмы, рассказывая друг другу их содержание, приправленное собственным мнением.

– Ты смотрела… – начал, было, Артем, пытаясь подобрать название фильма.

– Не заговаривай мне зубы, милый, – Оксана улыбнулась и погладила его по щеке. – Мы летим в Цюрих. С тобой. В субботу ведь нам лучше не отлучаться из Берлина, у нас твой званый ужин. Негоже куда-то улетать, мало ли… Погода, отмена рейсов или диарея путешественников. Так что сначала ужин, потом в воскресенье в Цюрих и назад в Берлин. В воскресенье, милый…

Оксана легонько щелкнула Артема по носу.

– В воскресенье никакого шоппинга в Берлине не получится, магазины закрыты. Платьишко я посмотрю в аэропорту Цюриха. В крайнем случае купишь мне швейцарские часы, часовые бутики работают.

Она опять улыбнулась и потрепала Артема за щеку. Несмотря на простоту поведения, начиная еще от первого дня знакомства, перетекшего в ночь, Оксана была далеко не простушкой. Она умела включать и «хабалку», и распутную стерву, но и светскую даму. У нее было прекрасное образование, здоровая наследственность и врожденный вкус принцессы. С самого первого мгновения Оксана вела себя так, как обычно себя с Артемом женщины не вели. Дурочки пытались казаться умными, что его веселило; у умных зашкаливала высокомерность, что раздражало; скромные недотроги отпугивали целомудренностью из-за вечной нехватки времени и нежелания Артема «серьезных отношений». Оксана была такая, какая нужно, этакая Татьяна из аксеновского «Остров Крым», только не отягощенная замужеством и детьми.

– Ты что-то хотел сказать о кино? – спросила Оксана в заключительной части полета и бутылки белого. – Мы летим в Германию. Давай что-то об этом? Поспорим, а то найду другой повод тебя позлить.

Артем задумался на секунду.

– Смотрела фильм Никиты Михалкова «Утомленные солнцем 3: Цитадель», про Вторую мировую войну?

Оксана утвердительно кивнула.

– Помнишь эпизод, когда немецкий солдат насиловал девушку в какой-то деревне, а никто из жителей не пришел на помощь?

– Побоялись. Нормальная реакция обывателей.

– И только одна женщина, убив фашиста, помогла сбежать и обе спрятались в поле. Помнишь, что сказали каратели, когда выгнали всех из хат, ища убийцу?

– Предложили ее выдать, иначе всех сожгут.

– Да, – подтвердил Артем. – А она, спрятавшись в высоких стеблях, хотела признаться, что-то крикнуть. Чтобы спасти ни в чем не повинных людей. А спасшая ее женщина вдруг говорит: «Ты что? Хочешь меня выдать? Никто из них тебе не помог, только я. Ты хочешь сдать меня, ради них?» В итоге всех жителей деревни сожгли.

– Они просто садисты были, эти каратели. Что ты такого нашел в этом эпизоде? Мне кажется, «Цитадель» – плохой фильм про войну, бывали и лучше.

– Да он вообще не про войну, а про людей. Про человеческую психологию в условиях войны. Смерть жителей должна была состояться в любом случае, а попытка выявить убийцу – просто находка режиссера, чтоб заставить зрителя задуматься: «Как бы поступил я?».

– Что значит в любом случае жители бы погибли? С чего ты взял? Ведь очевидно, сдай они убийцу – их бы не сожгли, – Оксана пожала плечами.

– Окси, вовсе не очевидно. И Михалков это знает. А зритель – нет. Слышала о признаке избыточного насилия, что отличало Вторую мировую войну на территории СССР от той же войны на территории Европы? – продолжил диспут Артем.

– Нет. Что такое избыточное насилие?

Артем потянулся к иллюминатору, слегка отстранив сидящую у окошка подругу. Глянул вниз на проплывающие подушки облаков, отбрасывающих пузатые тени на ровные границы сельхознаделов. С этой высоты не видно людей, просто кластеры разноцветных полей, предназначенные для кого-то высшего. Будто этот кто-то, большой такой, взял линейку и кисть с красками, все расчертил и раскрасил, до самого горизонта нарезал себе лакомые куски, чтобы потом по очереди прожевать и запить из колодцев сверкающих чуть поодаль озер. Будто это создали вовсе не люди, эти маленькие злобные существа, готовые друг друга уничтожить, ради вот этих самых кусочков пирога для пропитания. А кто-то добрый и милый, питающийся желтыми квадратиками там внизу.

– Эй, сладкий? Уснул? – Оксана подала голос. Ей стало некомфортно сидеть в ожидании, пока Артем насмотрится в окно.

Артем чмокнул ее розовую щеку и занял свое место.

– Не хватит на всех еды. Вот этих самых полей внизу.

Оксана тоже глянула вниз. Артем продолжил:

– Признак избыточного насилия – это пересчёт жизни одного высшего человека на значительное число жизней представителей низшей расы. Нацисты не вели войну против большевизма, как представляла их пропаганда. Они вели обычную колониальную войну за территорию. Как Колумб в Новом Свете: именно он впервые оценил жизнь одного христианина в сто индейских.

– И они были просто садисты, вот и все! – возразила