Читать книгу "Паруса над волнами - Николай Андреевич Внуков"

цента за акр!)

Русско-Американская компания прожила всего 83 года…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀

ряхлый журнал с плотными, пожелтевшими по краям страницами лежит на моем рабочем столе. Ему сто семьдесят пять лет. Неровные скорописные строчки покрывают листы старинной бумаги. Почерк тверд и округл. И все же некоторые слова разбираешь с трудом из-за торопливости написавшей их руки, из-за непривычности старой орфографии, из-за того, что некоторые строки так выцвели, что буквы не понимаешь, а угадываешь. Несколько раз я приходил в отчаянье, хотел бросить работу, но рассказ уже засосал меня, и не оторваться, не отойти от стола. Меня подстегивают вопросы: «Что дальше?», «Чем все это кончится?» И еще одно меня держит у этих листов: журнал написан рукою компанейского правителя Русской Америки коллежского советника Баранова. Самим Барановым! Его ладони лежали на этих страницах. Его голова склонялась над ними. Его мысли струйками слов стекали с пера на эту бумагу. Журнал дан мне архивом под целый десяток расписок и всего на десять дней. Разве можно остановиться, отказаться от невероятной удачи? И я упорно продираюсь через частоколы, завалы, дремучие дебри слов к последней точке.

Можно было пересказать написанное Барановым современным языком, просто и ясно. Но пропало бы время. Испарился бы аромат эпохи. Ушел бы сам Баранов. И остался бы голый пересказ, изуродованный современной стилистикой.

Вот почему я сохраняю строчки тех лет.

Только в самых неловких местах я осмеливаюсь литературно подправлять слог российско-американского правителя.

«Описано это кораблекрушение одним из прикащиков Компании, находившимся на погибшем судне. Прикащик сей, Тимофей Тараканов, разумел изрядно мореплавание и был, как говорится, мужик смышленый и прямой, но малограмотный, и потому для разумения его рассказа, я должен был несколько раз призывать бывших с ним промышленников, для изъяснения мест темных и непонятных. Повествование их весьма любопытно, и хотя при самом кораблекрушении не было показано никакого искусства или твердости, которые могли бы служить примером и были достойны подражания, но впоследствии русские показали свой дух и характер с самой выгодной стороны.

Вот что поведал о сем деле Тимофей Тараканов:

Компанейский бриг «Святой Николай», на коем я находился в звании суперкарга, состоял под начальством флотского штурмана офицерского чина Булыгина и был назначен с особыми поручениями от Главного Правителя Колоний к берегам Нового Альбиона.

29 сентября 1808 года отправились мы в путь, а около 10 октября подошли к мысу Жуан-де-Фука, лежащему в широте 48°22′. Тут безветрие продержало нас четверо суток. Потом повеял легкий западный ветерок, с которым шли мы по близости берегов к югу, и описывая оные, Клали на карту и делали о них наши замечания. На ночь обыкновенно мы от берега несколько удалялись, а днем подходили к нему весьма близко, и в это время приезжало к нам много жителей на своих лодках, так, что иногда число лодок у борта простиралось до нескольких десятков и даже до ста. Впрочем оне были не очень велики: редкие могли вместить человек десять, а в большей части в них находилось три — четыре человека. Совсем тем однако ж мы остерегались, и никак не впускали на бриг в одно время более трех были вооружены. Многие из них имели даже ружья, а у других были стрелы, сделанные из оленьего рога, железные копья и костяные рогатины, на длинных шестах насаженные; последние походили на наши сенные вилы.

Жители привозили к нам на продажу морских бобров, оленьи кожи и рыбу. За большого палтуса я им платил по нитке в четверть аршина голубых корольков и по пяти и по шести вершков такого же бисера. Но за бобров не только корольков или бисера не хотели они брать, но даже отвергали с презрением китайку и разные железные инструменты, а требовали сукна, какое они видели на камзолах наших промышленных. Но так как мы сукна не имели, то и торговля наша не состоялась.

Тихие ветры и благоприятная погода продолжались несколько дней. Наконец, не припомню которого числа, около полуночи стал дуть ровный ветер от Зюйд-Оста, который к рассвету усилился до степени жестокой бури. Капитан брига приказал закрепить все паруса, кроме совсем зарифленного грота, под которым мы лежали в дрейфе. Буря с одинаковою силою свирепствовала трое суток, из коих в последние дула от Зюйда. Потом перед рассветом вдруг утихла, и наступила тишина. Но зыбь была чрезвычайная и туман покрыл нас совершенно. Вскоре по восхождении солнца туман исчез и тогда показался нам берег не далее трех миль от нас. Мы бросили лот: глубина пятнадцать сажен. Тишина не позволяла удалиться от опасности под парусами, а зыбь мешала употребить буксир или весла. Она же прижимала нас ближе к берегу, к которому, наконец, подвинуло нас так близко, что мы простыми глазами весьма явственно могли видеть птиц, сидевших на каменьях.

Мы в это время находились, по нашему счислению, против бухты, именуемой жителями Клоукоты, южный мыс коей лежит в широте 49° и несколько минут. Американские корабли в тихие ветры часто заходят в сию бухту, но в бурю или при большом волнении такое покушение было бы сопряжено с крайнею опасностью.

Гибель брига казалась нам неизбежною, и мы ежеминутно ожидали смерти, доколе божиим милосердием не повеял северо-западный ветер, пособивший нам удалиться от берегов. Но ветер сей благоприятствовал нам шесть часов, затем превратился в ужасную бурю и заставил лечь в дрейф, убрав все паруса. После того, как буря укротилась, ветры дули с разных сторон, а мы, пользуясь оными, подавались к югу.

29 октября, при умеренном западном ветре, приблизились мы к берегу и зашли на остров Дистракшн, лежавший в широте 47°33’, обойдя по южную его сторону. Но к несчастию нашему, за островом не было удобного якорного места, и мы нашлись принужденными выйти в море. Едва успели мы удалиться от берега мили на три, вдруг сделалось тихо, и во всю ночь не было никакого ветра, отчего зыбью валило нас к берегу. А 31-го числа в два часа пополудни протащило мимо острова по северную его сторону, и приблизило к каменной гряде, находившейся не далее одной мили от твердой земли.

Командир брига штурман Булыгин, не зная, что предпринять, прибегнул к общему совету, вследствие коего стали мы держать мимо каменьев к самому берегу, с намерением зайти за оные, и пройдя их, очутились в середине надводных и скрытых под водой рифов. Тогда