Читать книгу "Романовы на фронтах Первой мировой - Илья Александрович Ковалев"

выжил и даже оставил мемуары. Эта глава преимущественно основана на воспоминаниях самого князя[54].

10 июля Гавриил Константинович принял участие в Высочайшем смотре в Красном Селе на Военном поле. Слухи о грядущей войне крепли, сразу после смотра состоялось экстренное заседание Совета Министров. Гавриил Константинович отнёсся к слухам с недоверием и даже согласился на приглашение великого князя Дмитрия Павловича открыть вместе с ним 2-ю Российскую Олимпиаду. Однако уже 17 июля в полку была получена телеграмма о мобилизации. В своих воспоминаниях князь пишет:

«Я был счастлив, что иду на войну: это всегда было мечтой моей жизни».

20 июля Гавриил вместе с братьями Олегом, Игорем получил повестку явиться на молебен в Зимний дворец. На молебне помимо императорской четы и братьев присутствовали великие князья Николай Николаевич и Борис Владимирович и великие княгини Мария Павловна Старшая, Елена Владимировна и Елена Петровна, жена князя Иоанна Константиновича. Церемония прошла следующим образом:

«В Зимнем дворце всё семейство собралось, как всегда, в комнатах государя и государыни. Николай Николаевич сидел в кресле в комнате рядом с Малахитовой гостиной. Он только что был назначен Верховным главнокомандующим и был возбуждён. Мы прошли в Николаевский зал за государем и государыней. Зал был полон главным образом офицерами. Был отслужен молебен, по окончанию которого государь громким и ясным голосом объявил о начале войны. В своей замечательной речи он сказал, что благословляет любимые им войска гвардии и Петербургского военного округа и что он не заключит мира, пока хоть один вражеский солдат останется на русской земле.

Когда государь сказал, что он благословляет гвардию, Николай Николаевич опустился на одно колено и весь зал за ним. Жена Иоанчика, Елена Петровна, бросилась к государю и поцеловала ему руку за то, что он выступил на спасение Сербии.

Государь пошёл в залы, выходившие на Дворцовую площадь, и вышел на балкон. При виде государя и государыни вся огромная толпа, запрудившая Дворцовую площадь, опустилась на колени.

Николай Николаевич, проходя мимо лейб-казачьего караула, взялся за свою казачью шашку и сказал казакам, что в продолжение войны он всегда будет её носить».

После князья отправились в Петропавловскую крепость, чтобы «…помолиться у могил наших предков и попросить их помочь нам быть их достойными на поле брани».

В Мраморном дворце они попрощались с «дяденькой» великим князем Дмитрием Константиновичем, а на следующий день причастились и простились с великим князем Павлом Александровичем.

Заключительной церемонией перед уходом на войну был полковой молебен:

«Накануне ухода на войну в полку был молебен на Софийском плацу днём, после обеда. Полк в этот день представлял из себя необычную картину: наши серые лошади были выкрашены в зелёный цвет, чтобы быть менее заметными, моя Ольнара с удивлением осматривала себя, поворачивая голову, и, видимо, боялась самой себя. Полк выстроился в конном строю. Посреди каре стоял аналой и духовенство. Первый взвод 4-го эскадрона был назначен для приёма штандарта под моей командой. Я поехал во главе взвода к дому командира полка и выстроил взвод развёрнутым фронтом перед командирским подъездом. Мне не впервые было везти штандарт к полку, но тот день был особенный, полк уходил на войну, и я чувствовал это и сильно переживал. Приняв штандарт, я повёз его на Софийский плац. Не доезжая до полка, я снова построил фронт взвода и, согласно уставу, скомандовал «шашки вон!». Раздались звуки полкового марша. Полк встречал свою святыню, штандарт – эмблему верности престолу и отечеству. Как я счастлив, что мне пришлось подвозить штандарт к полку в этот незабвенный день!

На молебен приехал Верховный главнокомандующий Николай Николаевич, в качестве старого командира нашего полка. Ему подвели командирскую лошадь, ту самую, которую он только что купил у кронпринца. Я думаю, что если бы Николай Николаевич это знал, он был бы очень недоволен: когда была объявлена война, он приказал сжечь свою форму прусского гусарского полка, шефом которого он состоял».

23 июля полк выступил на войну. К 25 июля последний эшелон прибыл на станцию Пильвишки, и полк расположился на бивак. 26 июля в 6 часов вечера все эскадроны выступили в направлении на Пильвишки, где находился штаб 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии. Оттуда полки вместе с артиллерией ночным переходом двинулись на фольварк Романишки. Пошёл дождь, и гвардейцы впервые почувствовали тяготы походной жизни:

«Часам к 10 вечера начал накрапывать дождик; глинистая почва дороги обратилась в какую-то жижу, что очень затрудняло движение повозок. К 12 часам ночи наша дивизия сделала переход в двадцать вёрст и подошла к фольварку Романишки. Наш полк расположился в поле на южной стороне дороги, тогда как на северной встали лейб-драгуны. К этому времени дождь усилился.

К большой скирде подъехал наш офицерский походный буфет под названием «Филька», вокруг которого чёрными силуэтами засновали офицеры. Разводить костры было строго запрещено, и мы находились всё время в полной темноте. Все спали не раздеваясь, зарывшись в скирде.

Не могу сказать, что ночёвка была приятна. На мне были мои новые «личные» сапоги, красивые на вид, но – увы! – они промокли. Как только стало возможно, я сменил их на старые, сделанные в Гвардейском экономическом обществе. Они были некрасивы, но зато не промокали. Как только стало возможно, я сменил на старые, сделанные в Гвардейском экономическом обществе. Они были некрасивы, но зато не промокали».

27 июля дивизия продвинулась к русско-германской границе в районе г. Владиславова. Ожидался бой за пограничный немецкий городок Ширвиндт, в котором, по слухам, находился пехотный батальон противника и была организована оборона моста через пограничную реку Шешупу. Однако через несколько часов ожидания выяснилось, что ландвер, занимавший город, отступил из-за обхода с фланга уланами. Гусары получили приказ войти в опустевший город. Итак, полк перешёл границу и вступил на немецкую территорию.

Первым боевым заданием князя Гавриила Константиновича как заведующего разведчиками 4-го эскадрона (уточнить), стало патрулирование сектора окрестностей г. Ширвиндта в течение двух суток. Врага поблизости не оказалось, а местные жители охотно пускали русских гусар на постой. Хозяйка одного из хуторов долго не могла поверить, что молодой русский офицер – племянник герцога Саксен-Альтенбургского и троюродный брат германской кронпринцессы Цецилии. Случился и курьёз – пожилой крестьянин, увидев разъезд, расплакался: он решил, что русские подожгут его дом.

1 августа Ширвиндт и Владиславов подверглись сильному артиллерийскому обстрелу со стороны немцев. Полку было приказано занять позицию на правом фланге и ожидать дальнейших распоряжений в случае необходимости отражения неприятельской атаки. Началась дуэль межу русскими и немецкими артиллеристами, и вскоре поступило донесение, что противник отступил от Ширвиндта.

6 августа