Читать книгу "Пружина для мышеловки - Александра Маринина"

– У меня на руках есть решение суда по одному делу, гдечеловек был признан невменяемым и отправлен на принудительное лечение. И естьоснования полагать, что одна из свидетельниц говорила неправду. Мне нужноразыскать эту женщину и узнать о ней как можно больше. Это возможно?

– А почему нет?– пожал плечами Болотов.–Возможно все, если правильно взяться. Вам нужен человек, имеющий доступ кархивам суда. В архиве лежит уголовное дело, в деле – все протоколы допросов, ав протоколе – паспортные данные свидетеля, место его работы, адрес и многодругой полезной информации. В каком суде слушалось дело?

В каком суде? А бог его знает. Андрей достал из карманасложенные вчетверо листки, привезенные от Юркунса, развернул, пробежал глазамипервую страницу. А вот, есть.

– В Московском городском.

– Вполне реально. Если бы суд был не московским, тогдасложнее, а здесь я вам подберу подходящего человека, если вы готовы платить.

– Разумеется,– кивнул Андрей.– Мне обязательнонужно разобраться с этим, а то – сами видите, не работа, а сплошная халтура.Голова не тем занята.

– Вас это так сильно беспокоит?

– Очень сильно.

– Речь идет о ком-то из близких?

Андрей помолчал, прикидывая, говорить Болотову правду илипридумать какое-нибудь правдоподобное вранье. Решил не врать. Смысла нет, ведьесли Болотов свяжет его со своим знакомым детективом, он все равно узнаетправду, но Андрей в его глазах окажется лжецом и выйдет из доверия. А кому этонадо – выйти из доверия у начальника службы безопасности фирмы? Себе дороже.

– Речь идет о первом муже моей матери.

И ведь это чистая правда. Хотя и не вся.

– Ясно. Я подумаю, что можно сделать.

Выправлять огрехи Андрей Мусатов закончил около десятивечера и прежде, чем уходить с работы, позвонил Наташе.

– Ну ты где вообще?– капризно протянуладевушка.– Сколько можно тебя ждать?

– Не надо меня специально ждать, я на работе. А ты где?

– А я, между прочим, у тебя дома. Сижу тут, как дура, а тебявсе нет и нет.

– Ты бы позвонила, я бы тебе сказал, что приду поздно.

– А я хотела, чтобы был сюрприз.

«Не надо,– мысленно произнес он,– не надо мнесюрпризов. Мне пока достаточно того, что уже случилось. И тебя мне пока ненадо. Я хочу дома побыть один. Куда ж тебя девать, сокровище ты мое?»

– Наталья, я очень устал и вряд ли составлю тебе хорошуюкомпанию. Тем более ночь я провел в поезде, а ты же знаешь, я поездах не могуспать.

– Ну почему ты так упорно ездишь поездом, а не летаешьсамолетами? Нет, я просто тебя не понимаю. Это же гораздо быстрее, и спать будешьнормально.

Наверное, самолетом и в самом деле лучше, но Андрей привыкездить на поезде из Москвы в Питер и обратно. Главным образом потому, чтопитерская квартира, в которую они переехали тринадцать лет назад, находилась наулице Восстания, прямо напротив Московского вокзала, и так соблазнительно было,выйдя из вагона, через семь минут оказываться дома! А из Пулкова покадоберешься… Да и в Шереметьево путь не близкий.

– Я делаю так, как мне удобно,– сухо ответил он.

– Значит, тебе удобно ночь не спать, чтобы потом чувствоватьсебя разбитым и портить мне настроение,– уточнила Наташа.

– Я не собирался портить тебе настроение…

– Ага, и ты вообще не собирался со мной сегоднявстречаться,– зло закончила она.– Так может, мне уйти?

«Уходи,– про себя произнес Андрей.– И чем скорее– тем лучше. У нет ни малейшего желания сегодня вечером ни с кем общаться. Вотприду через полчаса домой – чтоб тебя уже не было.»

– Ну зачем ты так,– примирительно сказал онвслух.– Просто я действительно не гожусь сегодня для веселья. Если тыготова терпеть меня таким – я буду рад тебя видеть.

– Ничего я не готова. Ты мне весь вечер испортил. Я могла быего провести намного интереснее.

– Ну так проведи, у тебя еще есть возможность все исправить.Только не надо меня лечить, хорошо?

Когда разговариваешь по городскому телефону, всегда слышно,если твой собеседник в ярости швыряет трубку на рычаг. Мобильная связь такихпрекрасных возможностей не дает, и нажатие кнопки приводит к совершенноодинаковым акустическим результатам, какие бы клокочущие эмоции ты нииспытывал, поэтому о настроении своей подруги в момент прекращения разговораАндрей мог только догадываться. Вероятно, она все-таки очень обиделась, потомучто через тридцать пять минут, когда он вошел в свою квартиру на Ленинскомпроспекте, там никого не было. Более того, Наташа, похоже, решила обидетьсявсерьез и надолго, вероятно, недели на две: из ванной исчезли ее зубная щетка,щетка для волос, баночки с кремами и шелковый белый пеньюар. Сколько бы времениона ни провела в этот день в квартире Андрея, продуктов она не купила и ужин неприготовила, наверное, рассчитывая, что он после работы поведет ее в ресторан.

Он равнодушно оглядел содержимое холодильника, одновременноприслушиваясь к себе, чтобы понять, настолько ли он голоден, чтобы затеваться сприготовлением чего-нибудь серьезного, или можно перебиться бутербродом с чаем.Сыр в холодильнике был, масло тоже, а вот хлеба в шкафу не оказалось, так чтономер с бутербродом, пожалуй, не пройдет. Зато в том же шкафу обнаружилисьразнообразные несъедобные, на его взгляд, продукты вроде отрубей и целлюлозы,которые покупала Наташа, трепетно относящаяся к всяческим идеям очищенияорганизма, и макароны»Макфа», которые предпочитал он сам и мог есть в любоевремя дня и ночи. Юность Андрюши Мусатова пришлась на рубежвосьмидесятых-девяностых годов, когда его растущему организму постояннотребовалась сытная еда, а продуктовые прилавки своим ассортиментом моглиустроить только тех, кто сидел на голодной диете. Но макароны можно было купитьвсегда, и с легкой руки Ксении Георгиевны мальчик научился их любить ипотреблять в любом виде: с маслом, с сахаром, с сыром, с кабачковой икрой, стушеными помидорами, с творогом и даже с подливкой, которую он делал изсупового концентрата. Спустя годы, когда наступило продуктовое изобилие, оностался верен своей любви к макаронам, методично перепробовал все поступающие впродажу сорта и остановил свой окончательный выбор на «Макфе». Андрей любил,особенно в плохом настроении, плотно поесть перед сном, и обычно наутро, вставна весы, отчетливо видел результаты нервических излишеств, однако почему-топосле двух-трех изрядных порций макарон ничего экстраординарного непроисходило. То ли такая особенность обмена веществ у него, то ли особенностьсорта,– он не знал, но радовался, что можно бесконтрольно набивать утробув поздний час себе на радость. И еще одно привлекало его: эти макароны неразваривались, сколько их ни вари, а это немаловажно для мужчины, который неумеет, как многие женщины, стоять над плитой и вообще торчать на кухне часами,он ставит кастрюлю на конфорку и уходит в комнату, где утыкается в книгу,отвлекается на телефонные разговоры и телевизионные передачи, а то и на мысли огеополитических проблемах и мировой экономике. Его бывшая жена, с которойАндрей развелся год назад, ужасно злилась на него за эту непонятную для неелюбовь к макаронам определенного сорта, потому что покупала продукты всегданаспех, торопясь и не глядя на этикетки, а он не-«Макфу» есть отказывался исердито ворчал, мол, неужели так трудно запомнить, какие макароны он любит.Вообще-то Андрей Мусатов особо капризным не был, ел, что дают, и пил, чтоналивают, относительная финансовая свобода пришла к нему всего несколько летназад, а до этого он, как и многие, считал рубли, умел экономить идовольствоваться малым, но были вещи, к которым он испытывал стойкуюпривязанность и изменять ей не собирался: если передвигаться между Москвой иСанкт-Петербургом, то только на поезде; если пить чай, то только с лимоном;если пользоваться блокнотами, то листки должны быть непременно в клеточку, а нечисто белые и не в линеечку; если покупать макароны, то только любимого сорта.Никаких других принципиальных предпочтений у него не было.