Читать книгу "Бедовый месяц - Марина Ефиминюк"

и дружной. Надеюсь, в конце гастрономического праздника никто не подерется. — Тетушка Клементина страшно обидится, если мы не позовем их на семейные посиделки.

— Ах, Вудстоки всем составом… — протянула Марджери. — Куда их, к слову, поселили? Далеко?

— Мы живем рядом, — вынужденно призналась я. — А вы?

— В северном крыле. Там превосходные виды.

По лицу мадам было заметно, что она уже вычисляла, как переехать к нам поближе. Можно этажом выше, но непременно над новыми родственниками. Всегда приятно ходить на острых каблуках по паркетному полу, чтобы людям внизу казалось, что прямехонько в темечко забивают гвозди.

— Филипп, ты меня проводишь? — Она стряхнула с пиджака племянника ворсинку.

— Конечно, — согласился он и указал на дверь, дескать, идемте, тетушка, мне очень хочется поскорее вернуться.

— Увидимся в три, моя дорогая.

Когда оба скрылись в коридоре, «дорогая» облегченно выдохнула и с интересом огляделась. Помимо диванов здесь стоял круглый обеденный стол с полированной крышкой и мягкими стульями с резными ножками. В углу стояла напольная статуэтка: девица с плошкой в руках. Понятия не имею, для чего ее приставили. Может, в гипсовую тарелку следовало складывать ключи и чаевые для обслуги.

— Леди Торн, — раздалось в тихой гостиной, и я едва не подпрыгнула.

Откуда ни возьмись, вернее, из спальни появилась горничная в форменном платье и переднике.

— Мы закончили, — объявила она.

— Спасибо, — отозвалась я.

Девушка чего-то ждала.

— Мы можем идти или будут какие-то пожелания?

— Нет, — покачала я головой, но вдруг вспомнила: — Кстати, а как связаться с соседним номером?

— В вашей спальне есть почтовая шкатулка. Можно отправить записку в любые апартаменты или сделать заказ в номер, — не выказав никакой иронии, дескать, дикая какая-то леди Торн, ничегошеньки не знает, пояснила она.

— Благодарю, — улыбнулась я.

Девушка двинулась к выходу, а следом целый отряд горничных в количестве пяти штук, со стороны похожие друг на друга, как близнецы. Они торжественно несли стопки аккуратно сложенных очень знакомых вещей, а одна держала в руках мои теплые ботинки со шнурками. Те самые, которых так сильно недоставало в дороге!

— Подождите! — скомандовала я, признав собственный халат из фланели. Он давно пережил первую молодость, но был теплым и уютным.

Служанки сбились со строевого шага и едва не врезались одна в другую.

— Куда вы уносите мои вещи? — удивленно спросила я.

— На сжигание, — с самым обычным видом, словно не собиралась провести кремацию чужой одежды, пояснила старшая горничная.

Ничего себе сервис в дорогом гостевом доме!

— Зачем? — потрясенно воскликнула я. — Чем вам не угодил мой… халат?!

Девушки странно переглянулись.

— Так ведь мадам Торн велела от этих вещей избавиться.

— Мадам Торн? — повторила я нараспев, потому как дыхание чуточку сперло и удавалось почему-то петь, но не нормально говорить. Слов-то не было, одни междометия.

Тетка под шумок решила проредить мой гардероб. Нашлась поборница моды! Хочет избавиться от одежды, пусть перетрясет свои дорожные сундуки.

— Дамы, верните все обратно, — велела я. — Сейчас же!

Вообще, хотела сказать «пожалуйста», но от возмущения запас вежливости несколько прохудился.

— Хотя… просто положите их вот сюда, — я указала на диван, — и идите. До свидания.

Ботинки аккуратно встали на кофейный столик, потеснив поднос с фарфоровым чайником. Стопки одежды были бережно переложены на диванные подушки. Злосчастный любимый халат соскользнул с верхушки и съехал на пол серой лужицей с белыми цветочками. Вообще, дорогая сердцу вещь. Да я в нем весь пансионат прошла! Не в прямом смысле слова, конечно, но надевала и радовалась, когда весной, едва-едва выглядывало солнышко, из экономии в стенах гасили теплые жилы, и в спальнях становилось холодно, как в склепе. Мне все соседки завидовали! Уверена в этом.

О полосатом недоразумении

Подхватив ворох одежды и зажав под мышкой халат, я отправилась искать гардеробную. Или просто гардероб, куда поместилось бы спасенное добро. Желательно сразу всем скопом, без скрупулезного раскладывания. Пока Филиппа не было в номере, хотелось привести себя в порядок и уж потом объявить Клементине о неожиданном пополнении в наших рядах. Рассказать плохую новость никогда не поздно, а мне хотелось отмыть запахи постоялого двора в тишине и спокойствии.

К гостиной примыкал застеленный ковром коридор, двери в комнаты были открыты. Видимо, чтобы постояльцы не заблудились в апартаментах, хотя не представляю, какой кретин заплутает в гостевом доме.

Выглядывая из-за вещей в руках, я повернула в туалетную комнату. Гардеробная пряталась за реечной дверью, которую удалось открыть, не выронив ворох вещей, исключительно благодаря чудесам акробатики. Сама от себя такой ловкости не ожидала!

Нашу с Филиппом одежду развесили по разные стороны. Мужскую и женскую половины длинным волнорезом разделял полированный комод для нижнего белья. Я пристроила сверху башню, больше похожую на неустойчивую пирамиду, аккуратно положила драгоценный сердцу халат и открыла ящик. Внутри лежало мужнино исподнее…

— Извините!

Ящик был немедленно задвинут обратно. На секунду я замерла в большом недоумении, вдруг осознав, что извинилась перед трусами за то, что увидела их одним глазком, и фыркнула себе поднос:

— Разложили тут… всякое.

Не семейная жизнь, а поле с магическими ловушками. Никогда не знаешь, что именно обнаружишь, просто открыв ящик комода. Поди, разберись с этой гардеробной иерархией!

Чтобы Филипп не вошел, я плотно закрыла дверь, споро скинула одежду и улизнула в ванную комнату. Хорошо, что она прилегала к туалетной и не пришлось мелкими перебежками нестись через весь номер.

Войдя, я слегка обалдела. Такого размаха в мытье мне видеть не доводилось. Ванная в гостевом доме Сиал по размеру не уступала гостиной Клементины. Разве что камина с рогами не хватало, и вокруг блестел мрамор с розовыми прожилками. Даже два кресла уместились, а в полу был овальный бассейн.

Купальня пряталась за стеклянной перегородкой с цветным витражом. Я повернула кран, и с потолка хлынула вода, словно в отдельно взятом номере гостевого дома начался тропический ливень. За секунду меня, кажется, промочило до костей и струями сбило запах придорожного постоялого двора. Ни открыть глаза, ни сделать вздох. Это вам не лейка в купальне пансиона, выплевывающая водичку так, словно каждая капля шла на счет. Хорошо, что саму в слив не смыло.

Конечно же, тонкий намек из закрытой двери Филипп напрочь проигнорировал. Когда я душистая, намытая и в уютном халате вышла из ванной комнаты, он стоял в гардеробной, среди