Читать книгу "Бытовая магия от А до Я - Екатерина Лира"

я кто…

— Все с чего-то начинают. Когда я пришла работать в школу, то тоже не сразу получила высшую категорию и надбавки. И если тебя это утешит, то сначала на мне тоже ездили все кому не лень… Но в итоге ты просто делаешь свое дело и растешь со временем, — пытаясь его успокоить, я невольно раскрыла несколько фактов из жизни.

Это вроде сработало, Антон натянуто улыбнулся мне, благодарно кивнул. Но затем снова покачал головой, испустив тяжкий выдох.

Сзади прогудел автомобиль, намекающий, что пешеходы прошли и пора бы начать двигаться.

Некоторое время мы ехали в молчании.

— Извини, я чего-то расклеился. Спасибо за поддержку, ты хороший друг.

— Да ладно, с кем не бывает, — я легкомысленно пожала плечами.

«Вот теперь самое время попросить об услуге…» — подумалось мне, но не успела я заговорить, как Антон снова начал рассказывать.

— Пару лет назад я поступал в театральный, там в комиссии был человек… В общем, он сказал мне, что я ни на что не гожусь, лучше б я пиццу развозил, и то было бы больше толку, — сказав это, он бросил на меня быстрый взгляд, словно оценивая реакцию. — А сегодня начальник попросил отвезти этому самому типу сумку с документами. Я понимаю, что тот, скорее всего, меня и не вспомнит, но как подумаю об этом…

— Не всем же быть актерами и актрисами. Все занятия хороши… Если ты, конечно, не разбоем зарабатываешь деньги.

— Угу, — обреченно покивал парень. — Только это будет вроде как: «Смотрите, вы были правы. Я действительно гожусь только в курьеры!» Стыдно мне, понимаешь? Я лучше бы себе палец отрезал, чем еще раз столкнулся с тем человеком…

— Ох… — я вздохнула, подозрительно поглядывая на сумку на переднем сидении.

На то, что там внутри документы, было не похоже. Хотя, с другой стороны, вспоминая наши школьные архивы — к документации все относятся с разной степенью серьезности, и к тому, как ее перевозить — тоже.

А что, если?..

— А я вот малышку не могу никак зарегистрировать, — громким шёпотом проговорила я. — ЗАГС требует показания свидетелей, присутствующих при родах, одной справки из больницы недостаточно. Родня боится от себя давать показания. Вроде как они все в эти дни были кто в школе, кто на работе, кто в университете, их видело много людей, и лжесвидетельство легко вскроется. Получается, мне надо ехать назад в Песье… а я…

Пока рассказывала, невольно сама начала верить в то, что говорю. Что у меня есть родственники, у которых я остановилась, и что они рады бы помочь, но не могут. Но едва произнесла название этой проклятой деревни, как перед глазами вновь встало лицо Ирины, смотрящей в полоток пустыми глазами, ее волосы, разметавшиеся по перепачканному кровью матрасу.

Меня передернуло, и я резко замолчала.

— Я бы мог дать показания… — медленно ответил Антон, выдергивая меня из мрачных мыслей. — Вы же можете сказать, что ребенок родился как раз в тот день, когда я вас встретил на дороге?

Мы с ним переглянусь, словно заключая негласный договор.

— А я могу отнести за вас документы.

Глава 7

Сумка была тяжелой, и нести ее одной рукой, а второй удерживать малышку, было не так-то просто. Антон, конечно, предложил посидеть с девочкой, пока я отношу все в театр, но я даже мысли не могла допустить о том, чтобы оставить ребенка.

«А если в сумке какие-нибудь запрещенные вещества? — с содроганием думала я, поднимаясь по высоким ступенькам. — Тут сейчас меня и повяжут… А там никакие справки и показания не спасут… Ох, зачем я только согласилась…»

К тому моменту, когда я подошла вплотную к высокой тяжелой двери, я накрутила себя до такой степени, что была готова бросить свою ношу прямо здесь и удрать.

«Театр оперы и балета имени Ивана Евстафьевича Хандошкина», — название было выбито золотом.

Повернулась на автостоянку: Антон вышел из машины и благодарно мне улыбался.

«А парень все-таки мне поверил, посадил к себе в машину и повез, когда я выглядела еще подозрительнее, чем его сумка!» — с такими мыслями кивнула ему в ответ и толкнула от себя дверь.

На входе дежурил тощий благообразный старичок в строгом костюме. Завидев меня, он высоко поднял свои кустистые брови:

— Кассу ищите?

— Я к… — запнулась, рассматривая огромный холл, украшенные лепниной потолки, стены. Очень красиво, величественно, торжественно… и волшебно. Доносились приглушенные стенами звуки оркестра, чьи-то голоса. Последний раз в театре я была вместе с шестым «Г» классом на экскурсии, да и то смотрели они, а я смотрела за ними.

— Что вы сказали?

— Я к Герману Игнатьевичу, — спохватившись, ответила я — Отнести посылку.

— Герман Игнатьевич в зале, смотрит генеральный прогон. Вам вверх по лестнице, — старик, кажется, ничуть не удивился.

В этот момент малышка снова напомнила о себе. Разразившись плачем, она начала поворачивать головку, показывая, что очень хочет кушать. И ведь ничего удивительного, с тех пор, как я уехала из Лебяжьего, прошло часа два-три минимум.

— Подскажите, а где тут у вас туалет?

Пришлось бежать в уборную, и там, закрывшись, кормить мою девочку. Было неудобно, но другого выхода я не видела. Вот только после, когда я ее переодевала, поставив сумку рядом с собой, она умудрилась срыгнуть прямо на этот черный баул. Пришлось спешно вытирать еще и «посылку», изведя на это практически весь рулон туалетной бумаги.

Уже почти заканчивая приводить в порядок, открыла молнию, чтобы дополнительно обтереть со всех сторон, да так и замерла над расстёгнутой сумкой.

Внутри лежали ровные пачки купюр, перевязанные бумажными ленточками.

«Это точно подстава!»

Сообразив, что вообще это может быть такое и чем может мне грозить, я закрыла молнию и, судорожно прижимая девочку к себе, пулей выскочила из туалета.

«А если денег не досчитаются? Скажут, что я утащила. И пойди докажи, что ты в туалете малышку кормила, а не деньги по карманам прятала».

На лестницу, про которую говорил старик на входе, я заскочила буквально секунд за пять, если не быстрее. В какой-то момент мне показалось даже, что я снова могу мчаться быстрее ветра, как тогда, убегая от повитухи и волков из Песье.

Еще одна дверь. На этот раз ведущая в амфитеатр, откуда было видно сцену. Музыка лилась навстречу, но мне уже стало не