Читать книгу "Сильнодействующее средство - Эрик Сигал"

Войдя в заведение, Сэнди внимательно осмотрелся, но Рошель нигде не было. Потом он увидел ее в кабинке рядом с музыкальным автоматом — красавица уже заняла место и поджидала его.

Рошель помахала рукой, Сэнди поспешил к ней.

— Прости меня, Рошель, — бросился он извиняться, — я тебя сразу не узнал. Ты мне не сказала, что ты теперь блондинка. И что ты… — Он осекся, чуть растерянно глядя на ее лицо.

Она закончила за него:

— Я сделала это еще весной, во время пасхальных каникул. Что скажешь? По-моему, мне попался не врач, а кудесник. — Она покрутила перед ним головой. — Как тебе мой новый нос?

Сэнди искренне опечалился. Ему показалось, что прежняя Рошель была намного симпатичнее.

Он вдруг с огорчением подумал, что никогда больше не увидит того милого лица. Операция превратила ее из одухотворенной мадонны в куклу Барби.

— Да, действительно, — послушно поддакнул он, — потрясающе.

— Конечно, поначалу я сопротивлялась, — рассказывала девушка. — Но мой агент убедил меня в том, что без классического профиля в кино мне ничего не светит. А теперь расскажи мне о Голливуде. Все-все!

Сэнди сделал знак официанту, а Рошель завела разговор, которого устыдился бы и сам Нарцисс.

— Лето выдалось на удивление удачным. Не поверишь, мне дали столько ролей! Сначала были два спектакля по современным пьесам, а потом даже «Ромео и Джульетта». И ко мне за кулисами подходил сам Джо Папп. Знаешь такого продюсера?

— Слушай, это же замечательно! — пролепетал Сэнди, чувствуя себя никчемным и совершенно потерянным. С Рошель Таубман они теперь играют в разных лигах. Он все лето был зрителем, а она играла на сцене.

— Ну давай же, — попросила она, — выкладывай поскорей свои новости. Что сейчас снимает твой отец?

Он рассказал ей про студию, про обезьян. И про «Фрэнки».

— Судя по всему, — подытожил он, — это будет небывалый успех.

— Звучит потрясающе, — подхватила Рошель. — А на главную женскую роль актрису уже взяли?

— Насколько мне известно, там нет крупной женской роли.

— Как это? — удивилась она. — Но я сама читала, что это будет мюзикл. Там непременно должна быть героиня. Да… — Она махнула рукой. — Что мне-то волноваться? Наверняка возьмут Джулию Андерс.

— Если хочешь, я спрошу у отца, — великодушно предложил Сэнди.

— Ну, я не хотела бы тебя утруждать, но… — Рошель, разумеется, тут же с жаром ухватилась за подвернувшуюся возможность. — Самое большее, о чем я могла бы тебя попросить, — это кинопробы. А там пусть твой отец решает.

А затем, словно устыдившись своего энтузиазма, тихо пробормотала:

— Прости, мне не следовало использовать дружеские отношения.

— Нет, нет, что ты, — поспешил возразить Сэнди. — Для чего же тогда друзья? Сегодня же позвоню папе.

— Знаешь, Сэнди, ты замечательный парень, — радостно проговорила Рошель. — Как с отцом поговоришь — перезвони мне, хорошо? В любое время. Буду ждать!

Впервые со дня их знакомства в детском саду Сэнди Рейвен твердо знал, что сегодня Рошель Таубман будет действительно с нетерпением ждать его звонка.

То, что поведал Сидни, можно было отнести к разряду горько-сладкого известия. Сладкого для Рошель и горького для него самого.

Как выяснилось, студия пустилась в экономию, и у руководства возникли сомнения относительно целесообразности запуска нового мюзикла, хотя сама идея «Фрэнки» была всем по душе.

В то же время, поскольку Сид работал еще над тремя проектами, он не сомневался, что сможет устроить для Рошель прослушивание для поступления в актерскую школу «Фокс». Это было не столько учебное Заведение, сколько коллекция самых красивых актеров и актрис, потенциальных героев-любовников и донжуанов, из которых здесь лепили звезд.

Сид пообещал, что, когда студия в очередной раз приедет отбирать людей в Нью-Йорк, пассию сына непременно прослушают.

Рошель была преисполнена благодарности.

— Сэнди! — закричала она в трубку. — Как жаль, что ты не здесь! Я бы тебя обняла и расцеловала.

«Ради такого дела могу и подгрести», — подумал он. Но вслух ничего не сказал.

Сид Рейвен слово сдержал. Зимой, когда студийные вербовщики рыскали по Восточному побережью в поисках будущих звезд, Рошель не просто прослушали, но еще и сняли кинопробы. Было решено, что, хотя Рошель немножко плосковата «на верхнем этаже» (это был конфиденциальный комментарий), она оставляет впечатление не просто красотки, но даже довольно убедительной актрисы. Но и одной внешностью она заслуживает поступления в школу-студию. С испытательным сроком на три года.

Рошель спешно собиралась в Калифорнию, и у нее почему-то не нашлось времени для Сэнди. Но, находясь в самолете, когда надо было убить пять часов полета, отделявших ее от края чудес, она все же черкнула записочку на листке казенной бумаги: «Никогда не забуду того, что ты для меня сделал».

Однако, сойдя с трапа в аэропорту Лос-Анджелеса, Рошель позабыла опустить письмо в ящик.

8

Адам

Объявили рейс Тони.

— Адам, — как заклинание, повторяла она, — если хочешь, я с удовольствием останусь.

— Тони, все в порядке, — сказал он, желая сохранить свою эмоциональную независимость. — Я справлюсь.

Но, едва сев в машину, Адам тут же затосковал. Он вдруг понял, что не в силах ехать домой. Мало того, что квартира хранила воспоминания о Максе, теперь в ней недоставало еще и Тони.

И он направился в единственное место, где мог рассчитывать на понимание и, главное, поговорить о Максе Рудольфе.

Интуиция его не подвела. Большинство сотрудников собрались в лаборатории, движимые желанием почтить память своего руководителя. К моменту появления Адама разговор уже велся, насколько было возможно, в юмористическом ключе: все вспоминали «старые добрые времена» и чудачества босса.

Кое-кто перебрал с выпивкой, в том числе и биохимик Роб Вайнер, который вдруг пробормотал:

— Я хорошо знаю Макса, и можете мне поверить: где бы он ни был, он будет продолжать свои нежданные воскресные визиты.

Потом до Адама донесся разговор, который лучше ему было бы не слышать.

— Руководство наверняка возложат на Куперсмита, — предположила Синди По. — Старик бы выбрал его.

— Какая ты наивная! — возразила Кларисса Прайс, ветеран лаборатории, которую все называли «мышиной мамой». — В Гарварде влияние того или иного ученого заканчивается с его смертью. Руководителя лабораторией будет назначать совет университета. И откровенно говоря, у Адама для руководящей работы маловато опыта и научных публикаций.

— А я тебе говорю, он это заслужил! — твердила молодая женщина.