Читать книгу "Что такое любовь и другие микроновеллы - Режис Жоффре"

я, как дикарь, буду скакать на тебе без седла.

– Однажды ты станешь бабкой.

Какое счастье время от времени принимать в мир крохотные создания с глазами красными, как томаты, какими они с неизбежностью станут, повзрослев. Ухаживать за ними, как за огородными культурами, чтобы поколение за поколением бросать в горшок с ароматным варевом. Чесночные зубчики инцеста, луковицы заброшенности, соль и перец невинных поцелуев, крики и плач от падения с лестницы или с высокой террасы, с которой вы шутки ради сняли перила. Они кончат в яме, вырытой нищим землекопом, чтобы бессовестный сантехник, купающийся в золоте и надменный, как врач с засученными рукавами, сообщающий вам, что на сей раз вам конец, заменил старые канализационные трубы воздушными ямами, кораблекрушением, зубной болью, ловлей трески у берегов Ньюфаундленда и раскатами грома.

– Сумасшедший писатель.

– И пошлый, как любовь.

Зебра

За три месяца до свадьбы я пригласил свою будущую жену в большую темную квартиру, где мы живем до сих пор. Она раскритиковала облупившуюся краску, пожелтевшие обои и ободранную ванну. Она хотела, чтобы я провел на кухню горячую воду и купил в спальню новую кровать взамен той, на которой умерли мои родители.

– Она критиковала вообще все.

По ее мнению, люстры давали слишком мало света, а мебель, веками подвергавшаяся воздействию каминного дыма, почернела. Она даже потребовала заменить сиденье унитаза, сделанное из красного дерева, на дешевый пластик карамельно-розового цвета.

– Мой отец никогда на такое не согласился бы.

– Слушай, но ты же не думаешь, что заставишь меня жить в этом склепе!

– Мы проживем здесь до конца своих дней.

Я лег на родительскую кровать и сложил руки на животе. Она поняла, что так же будет лежать и ее тело, пока его не перенесут в гроб, и что мы зачнем наших детей на тех же белых льняных простынях, на которых мои родители зачали моих сестер и меня. Она прикусила нижнюю губу и извинилась за то, что предалась ребяческим мечтам вместо того, чтобы смотреть в будущее глазами экономной хозяйки дома и строгой матери семейства, озабоченной тем, чтобы достигнуть зрелости, состариться и умереть, следуя неукоснительным правилам.

– Мой отец говорил, что жизнь – это труд.

– Я бесконечно уважаю твоего отца.

Она его не знала, но я дал ей его фотографию, которую она носила при себе, как талисман, в потайном кармашке лифчика. В тот вечер я не повел ее в ресторан, а проводил домой, чтобы за домашним ужином она поразмыслила о том, какой пустынной и засушливой дорогой нам предстоит пройти, чтобы добраться до могилы. После очень скромной свадьбы вместо свадебного путешествия я на три недели взял ее с собой на запад Франции, куда меня послали торговым представителем. Она одну за другой родила мне шесть дочерей, после чего мы, посоветовавшись с ее гинекологом, пришли к выводу, что ей надо перевязать трубы.

– Мой отец принял бы такое же решение.

Сегодня она – старуха с артрозом, тогда как я по-прежнему скачу, как зебра. С детьми мы разругались. Я даже отсидел полгода в тюрьме, когда младшая дочь в год своего совершеннолетия подала на нас в суд за жестокое обращение. Желаю и вам столь же сурового существования.

– Другого мой отец себе не представлял.