Читать книгу "Детективы-футболисты. Тайна призрачного вратаря - Роберто Сантьяго"

– Мэрилин... – начал я.

Мне не хотелось, чтобы она рассердилась. В конце концов, мы очень неплохо проводили вместе время.

– Что? – сказала она.

– Тот поцелуй...

– Да?

Я не знал, что сказать.

– Это был... в общем... тот поцелуй... думаю, не стоило целовать тебя на глазах у всех...

– А... нет? – в голосе Мэрилин чувствовалось разочарование.

– Нет, нет, сам поцелуй был очень приятным... Но, наверное, я не должен был целовать тебя на школьном дворе... в присутствии всех... понимаешь?

Она сильно покраснела и посмотрела на меня. И в этот момент я понял, что облажался.

– Значит, сам поцелуй тебе понравился? – спросила она.

Разве я так сказал? Получается, что да. Я так сказал. Теперь я точно не знал, куда мне прятаться и что говорить. Нужно было как можно скорее делать ноги, пока не стало хуже. Я вскочил, резко отодвинув стул назад, рискуя второй раз за эту неделю упасть.

– Ты в порядке? – озабоченно спросила Мэрилин.

– Да, просто... Мне нужно идти. Уфффф, уже очень поздно, – сказал я, поспешно собирая вещи.

– Разве? – спросила она.

Больше я ничего не сказал. Я рванул оттуда со всех ног. Как только я вышел в коридор, Марса бросилась за мной. Из-за всей спешки, нервов и из-за приставучей собаки, которая крутилась в ногах, я споткнулся и всё-таки упал. В этот момент входная дверь открылась, и на пороге появился очень высокий и полный мужчина, который удивлённо посмотрел на меня.

– Могу я узнать, кто вы, молодой человек?

Я лежал на полу. Сверху на мне сидела собака и облизывала моё лицо.

– Я – Пакет, – сказал я.

– А, вы тот самый знаменитый Пакет, – сказал мужчина. – Рад знакомству. Я – отец Мэрилин.

Я поспешно встал и, прежде чем он успел сказать ещё что-нибудь, выбежал на лестничную площадку и бросился вниз по ступенькам.

– Что такое с этим мальчиком? – спросил мужчина.

А потом я услышал кое-что, что заставило меня бежать ещё быстрее.

– Так это тот самый парень, который тебе так нравится? Ну и ну...

19

Я завладел мячом и двинулся в сторону ворот противника. Сначала я сделал дрибблинг одному из братьев Пачеко. Затем проброс между ног другому. Оказавшись у ворот, я симулировал удар в правую сторону и изо всех сил ударил по воротам влево. Гол с углового.

– Следующий, – сказал Фелипе.

На самом деле я не делал дрибблинга никакому Пачеко. Там были только оранжевые конусы, которые тренеры расставили на поле. И ворота были пустые, вратаря не было. Вао Дэн, Камуньяс и Анита делали растяжку на противоположной стороне поля. Нас разделили на группы для выполнения упражнений. Была уже пятница, и на следующий день мы должны были сыграть в самом главном матче в истории Сото Альто. Матче, который решит, будем мы в этом году играть в Лиге или нет.

По правде говоря, атмосфера на поле была не очень хорошая. Обычно мы шутим, рассказываем друг другу анекдоты, комментируем происходящее. Но на этот раз мы были заняты только тем, что озабоченно следили за нашими новыми товарищами.

Хуже всего было то, что Камуньяс так со мной и не разговаривал. И каждый раз, когда Вао останавливал мяч, он злился на меня всё сильнее и сильнее. В итоге китаец остановил все мячи.

– Он не даст забить гол, никаких шансов, – оживлённо провозгласил Фелипе и обнял Алисию.

Подобные комментарии плохо влияли на Камуньяса: он становился от них серьёзным и печальным. Однако же он не сдавался.

– Я думаю, мы должны выступать обычным составом, – сказал он Алисии. – Это слишком важная игра, чтобы вводить новеньких. Мы привыкли играть своей командой.

Братья Пачеко ничего не сказали, но посмотрели на него одним из своих типичных взглядов. На секунду мне даже показалось, что они улыбнулись, хотя я и не могу этого утверждать.

– Очень хорошо, Камуньяс, но хочу напомнить тебе, что пока никаких новых распоряжений не поступало, мы – твои тренеры, и мы принимаем решения, – сказала Алисия.

После этого они с Фелипе собрали нас, чтобы сделать объявление.

– Мы обеспокоены тем, что дух конкуренции служит вам плохую службу, – сказал Фелипе.

– Конкуренция нужна, чтобы помогать улучшать результат, а не для того, чтобы привносить агрессию в команду, – добавила Алисия.

Тони поднял руку.

– Простите, но не мы придумали превращать тренировки в соревнование, – сказал он.

И, честно говоря, он был прав. Собрать вместе шестнадцать игроков, дав им понять, что большинство будут вышвырнуты... Не самая лучшая идея, как ни крути.

Алисия покачала головой.

– Ты не прав. Речь шла о том, чтобы дать шанс каждому, – сказала она.

– Да, да, – откликнулся Камуньяс.

– Вы должны думать о матче с Ибиссом как о... возможности... как о способе улучшить... – подбирал слова Фелипе.

– Как о прощании? – сказал Камуньяс.

– Как о конце нашей команды? – подхватил Грустный.

– Как о бомбе, которая упала нам на голову? – продолжил Томео.

– Нет-нет-нет-нет... Вы должны думать об этом как о возможности начать сезон лучше, чем когда-либо. И создать настоящую команду. Давайте выложимся в этих матчах на сто процентов. То есть, я хочу сказать, на двести! Идёт? – спросила Алисия.

Но мы вовсе не были настроены так решительно, как Алисия. Оставшаяся часть тренировки была настоящей катастрофой. Фелипе и Алисия смешали нас, чтобы сыграть небольшой матч.

– Мы не хотим игры в стиле «новые против старых», – сказал Фелипе.

Но это оказалась именно такая игра, хотели они этого или нет.

В одну команду попали: Вао Дэн в качестве вратаря; Пачеко I, Пачеко II и Мэрилин, защитники; Тони и Андреа, полузащитники, и Алёна, нападающая.

В другой были Камуньяс на воротах, Грустный, Томео и Легис в качестве защитников, Андреа и Ортис, полузащитники, и Пакет, то бишь я, центральный нападающий.

С первого момента возник жуткий беспорядок. Сначала я случайно сделал подачу Тони, автоматически, просто не думая о том, что я делаю. Чуть позже с Мэрилин произошла похожая история, с той лишь разницей, что пасовала она не Тони, а мне, хотя я был в другой команде.

– В чём дело? Раз он твой парень, значит, надо ему пасовать? – возмутился Тони.

Мэрилин одарила его испепеляющим взглядом, кто-то хихикнул.

– Меня бесит, что ты мне не пасуешь, – сказал Ортис, и его гигантские уши зашевелились, что происходило всегда, когда он сердился.