Читать книгу "Там, где нет места злу - Кэролайн Грэм"

— Не смешно, Вэл.

— Убийство и не должно быть смешным.

— Гораздо более вероятно… — Луиза осеклась, но тут же поняла, что опоздала с этим. Следовало прикусить язык, прежде чем с него слетели опрометчивые слова. А ведь она была так осторожна! Всегда думала о последствиях. С того самого вечера, несколько месяцев тому назад, когда впервые высказала свое мнение, а Вэл высказал свое и стало ясно, что мнения их решительно не совпадают, не совпадут никогда. Раньше ей не случалось ни разу видеть брата таким. Он был как одержимый. Он и есть одержимый.

— Итак, что «гораздо более вероятно»?.. — Его слова обрушились на нее ударами кнута.

— Извини, Вэл.

— Одна ошибка — и расплачиваешься всю жизнь. Это ты хотела сказать?

Он встал, сдернул кожаный пиджак со спинки стула, накинул на плечи, потом сунул руку в рукав.

— Не надо! — Она вскочила, уже не заботясь о том, что говорит. Но было поздно, она задела его. — Не ходи туда! Пожалуйста!

— Я пойду, куда захочу. — Он бегом спустился по лестнице с перилами из гнутого стекла. У подножия он притормозил и пристально посмотрел на сестру снизу вверх. Лицо бесстрастное, а глаза пылают. — Если тебе нечем больше заняться, кроме как ругать единственного человека, который дарит мне радость жизни, поищи для этого другое место.

Разумеется, какой-то доброхот позвонил в старый дом викария. Почему-то вбил себе в голову, будто Лайонел Лоуренс, которого деревенские жители упорно именовали «ваше преподобие», захочет навестить миссис Лезерс. Будучи, так сказать, успокоительными «жезлом и посохом» нашего Бога живого[6].

К большому раздражению Лайонела, все в деревне придерживались мнения, что «бывших клириков не бывает». Его по-прежнему часто величали викарием и время от времени пытались вовлечь в сомнительные истории, которые вовсе его не касались. Он всегда отказывался, но люди иногда бывают так настойчивы, если не сказать назойливы!

И в данном случае, задав несколько разумных вопросов, Лайонел счел своим долгом отказаться. Похоже, тело еще не опознали. Лайонела непросто было смутить, но и он понимал всю нелепость положения — утешать вдову, чей муж может в любую минуту войти в комнату.

Сейчас его больше беспокоила собственная жена. Когда он рассказал Энн о том, что в лесу нашли труп, ее реакция откровенно встревожила Лайонела. Она вскочила, вцепилась в его руку, снова и снова выспрашивала, где и когда обнаружили тело. Энн впала в прямо-таки лихорадочное состояние, смотрела безумными глазами и вся горела, так что обеспокоенный Лайонел даже предложил вызвать врача. Лишь тогда она успокоилась. Или сделала вид? Она старается выглядеть спокойной, видел супруг, но глаза ее тревожно блестят и бегают.

В конце концов он уговорил жену лечь в постель. Потом пошел в свой кабинет, осторожно подбросил пару яблоневых полешек в огонь и погрузился в чтение Евангелия от Павла. Но мысли его очень скоро легли на прежний курс: в миллионный раз он гадал, где сейчас Карлотта и что делает. Добралась до Лондона и прибилась к воровской шайке? Голосовала на дороге и была подобрана сутенером? А вдруг она сейчас лежит без чувств на каком-нибудь грязном пустыре, одежда ее изорвана, юбка задрана…

Лайонел задохнулся от жуткой картины, нарисованной воображением, и отвернул горящее лицо от огня. Безопаснее было вернуться к тому времени, когда девушка жила под его кровом. Вспомнить о доверительных беседах в саду или буйном беспорядке ее комнаты. Об отцовской заботе, которую он сострадательно изливал на нее и которую изголодавшаяся по человеческому теплу бедняжка впитывала как губка. «Единственное, что тебе нужно, это любовь»[7]. Наивный гимн его отрочества — святая правда. А он, Лайонел, так много мог дать Карлотте!

Все эти волнения прискорбно подействовали на его желудок. Лайонел вышел согреть себе молока. Потом, усевшись в кресло с подлокотниками и грустно отметив, что жена еще мечется по комнате у него над головой, он вернулся к целомудренной аскезе святого Павла.

Любовь долготерпит, милосердствует…

Любовь никогда не перестает…

А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше[8].

Как хорошо убедиться, что ты на верном пути…

Эвадна Плит укладывалась спать. Она погуляла с собаками, дав им порезвиться на сон грядущий, обменялась печальными приветствиями с редкими соседями, которые еще не разошлись по домам, и теперь устраивала пекинесов на ночь. Они спали каждый в собственной корзинке на кухне. Она как-то попробовала уложить их в своей комнате, но от этого пришлось отказаться. Слишком много было ссор на почве ревности. Все сразу захотели под одеяло. Потом началась возня в борьбе за лучшее место. И даже после того, как было заключено хмурое перемирие, кто-то вдруг начинал умываться, другой вставал попить воды. В общем, это было все равно что спать на собачьей выставке «Крафтс».

Прочитав молитвы, в которых Эвадна не забыла упомянуть Хетти и ее питомицу, она взбила подушки и улеглась под свое красивое лоскутное одеяло ручной работы. (Она ни за что не купила бы пуховое, полагая, что это просто перина, на которую приходится надевать лишний мешок-пододеяльник.)

Сон все не шел. Ее мучили мысли о трупе, найденном в лесу, и, что еще ужаснее, едва живой Кэнди, обнаруженной неподалеку. К тому же пришлось по-новому взглянуть на мистера Фейнлайта, которого она всегда считала неприятным насмешником. И теперь ее мучила совесть. Ведь он был так добр к бедной Хетти, когда та попала в беду.

Комнату залил лунный свет. Холодный и суровый, он вычленил из мрака все украшения и картины на стенах, и это тоже слегка отвлекало от сна. Эвадна встала, чтобы задернуть занавески.

Свет затопил и сад у дома викария через дорогу. Должно быть, какой-нибудь прошмыгнувший зверек, охотясь, привел в действие галогеновую лампу с датчиком движения. Такое часто случалось. Эвадна помнила, как Энн говорила, что это, конечно, настоящая головная боль, но что поделаешь, такова плата за безопасность.

Эвадна сощурила глаза, приглядываясь. В последние несколько недель к старому дому викария ночью повадился приходить мужчина. Придет и стоит под кедром. Вот и сегодня пришел. Даже издалека ей было заметно, до чего он напряжен. Весь как натянутая тетива. Интересно, сколько он будет ждать на этот раз?

Внезапно открылось окно, но не в комнате Карлотты, как ожидала Эвадна, а над гаражом. Выглянул молодой человек, который там жил. Эвадна услышала смех, и через секунду-другую синяя деревянная дверь открылась. К ее изумлению, мужчина, что стоял под деревом, бросился бежать через аллею и влетел внутрь. Когда он оглянулся, чтобы затворить за собой дверь, свет упал на его лицо, и она узнала Валентина Фейнлайта.