Читать книгу "Проклятый лес - Ирина Зволинская"

— Девочки! — выбежала на крыльцо госпожа Диана. — Хорошо, что вы решили заехать! — обняла она нас с Лиззи поочередно.

— Алиана предпочла вас с Никки покупкам! — пожаловалась на меня Элизабет.

— Это, безусловно, приятно, — рассмеялась Диана. — Хоть одна из моих девочек не мотовка! Но Никки нет дома. Вам придется обойтись моей компанией.

— Ушел на прогулку? — понятливо спросила Элизабет.

— Да, уехал с водителем, — тяжело вздохнула Диана. — Его нет с самого утра.

— Не волнуйся, он ведь не один, — Лиззи погладила мать по плечу.

Диана согласно кивнула.

— И не сообщил, когда вернется? — уточнила я.

— Он всё-таки Холд, — почти точь в точь повторила Диана недавние слова Элизабет. — Никки не считает нужным отчитываться перед кем либо. Даже перед своим отцом.

Я почти не удивилась. Николас-младший, несмотря на все свои странности, рос достойным сыном Холда-старшего. Маршал ни во что не ставил жену, а Никки — мать.

Если бы Ральф и Рэндальф ушли из крепости, не предупредив маму, то она в прямом смысле оборвала бы им уши по возвращению. И не важно, что мальчишкам уже по восемнадцать.

Как они выросли? Какими стали?

Тоска по родным, которую я отчаянно гнала из сердца, сдавила грудь.

Мама, папа, братцы «Р», как же мне вас не хватает…

Как наяву я увидела нашу крепость. Острые зубцы башен, серую каменную кладку, темные коридоры подземелья и семейную усыпальницу, вырезанную в сердце скалы, на которой и стояло мрачное, но такое любимое мною семейное гнездо Бонков.

А за дверью склепа был потайной выход в лес.

Я вспомнила, как радовался Рэндольф этой находке, как горели его глаза, когда он делился с близнецом своим открытием. Ральф тогда страшно боялся темноты и наотрез отказывался идти с братом исследовать подземелье. Он ничуть не поверил, братья разругались в пух и прах, и я, как старшая, решила разбить их спор, подтвердив или опровергнув наличие этого хода.

И мы с Рэндольфом, кряхтя от натуги, сдвинули статую Эдинга, закрывавшую узкий проход в скале.

— Ты думаешь, нам стоит туда идти? — я опасливо заглянула в проем.

— Струсила? — скрестил руки Рэндоль и презрительно фыркнул, — девчонка!

И я вошла.

В темном лазе пахло лесом. Ни ветерка, ни отблеска света, ни звука. Не слышно было и наших шагов, здесь и времени, кажется, не существовало — так долго мы шли.

Но любопытство наше было вознаграждено многократно. Мы действительно вышли в Эдинбургский лес, и как же сильно нам досталось за это от мамы.

Она нашла нас почти сразу, наверное, не прошло и пары минут. Схватила нас обоих за уши и затолкала обратно в проход. Это Ральф рассказал родителям о нашей вылазке, и, конечно, тем же вечером Рэндольф хорошенько отметелил ябеду. Нам ведь было запрещено ходить в склеп без сопровождения, но когда детей останавливали запреты?

Ухо у меня болело долго. Папа вдобавок всыпал нам с Рэном ремня, так что болели у нас не только уши. И всё же это было одним из самых счастливых моих воспоминаний, потому что я никогда не видела места красивее. Только насмерть перепуганное лицо мамы немного умерило тогда мой восторг.

— Чему ты улыбаешься? — тихонько толкнула меня Элизабет, вырывая из воспоминаний.

— Я подумала, что если Никки нет, значит и шоколадный торт с ним можно не делить! — состроила я радостную физиономию.

— Точно! — подхватила мой тон Диана. — Сам виноват!

Госпожа Диана приказала накрыть нам в столовой. Мы пили чай и смеялись, болтали о пустяках, все трое делали вид, что безоговорочно счастливы, и все трое врали друг другу.

Вскоре Никки незаметно присоединился к чаепитию. Диана ни о чем не спрашивала сына, он ничего не говорил. Сел на свободный стул на другом конце огромного стола и смотрел перед собой. Длинные волосы закрывали его лицо, плечи были опущены.

«О чем же ты думаешь?» — посмотрела я на него.

Никки вскинул голову и поймал мой взгляд.

— Шоколадный? — громко спросил меня мальчик и кивком головы показал на огромный нетронутый кусок торта на моей тарелке.

Диана запнулась на полуслове и испуганно уставилась на сына. Элизабет застыла, забыв сделать глоток.

Его голос ломался и скрежетал, задевая нервы. У меня задрожали руки. Видение с младшим Холдом в лесу встало перед глазами, а в животе заныло, неприятно напомнив о физической подоплеке вчерашнего обморока.

— Ты говоришь, — спокойно заметила я, стараясь ничем не выдать своих чувств.

— Иногда, — без тени эмоций подтвердил Никки, слово в слово повторяя диалог, которого не было.

— Шоколадный, — я подвинула тарелку в его сторону.

Никки поднялся с места и направился в мою сторону. Я напряженно следила за каждым его шагом. Кажется, никогда он сам не подходил ко мне так близко, и этот внезапный порыв почему-то испугал меня.

«Господи, это ведь просто Никки, — напомнила я себе. — Немного странный, тихий, незаметный и неласковый котенок. Нашла, кого бояться!»

— Садись, — я указала на ближайший ко мне стул, тепло улыбнувшись подростку. — А я налью тебе чая.

Поднялась, чтобы взять с каменного острова еще одну фарфоровую чашку, поморщилась от возрастающей боли. Но Николас-младший остановил меня, неожиданно взяв за руку.

— До весны, — сказал мальчик, — и второй рукой коснулся моего живота.

От неожиданности я не могла сказать и слова. Там, где его ладонь соприкасалась с тканью юбки, я почувствовала мягкое пульсирующее тепло. Боль отступила, не успев как следует обосноваться в моем теле. А я изумленно смотрела на склонившуюся передо мной темную макушку Холда-младшего, забывая дышать.

Этот странный контакт закончился так же внезапно, как и начался. Никки отнял руку и отпустил меня, а затем молча покинул столовую. Яркое солнце заглянуло в высокие окна просторного помещения и мазнуло лучом по моему лицу.

— Что это было? — спросила Элизабет то ли у меня, то ли у мамы.

— Думаю, вам пора отправляться в пансионат, — рывком встала с места госпожа Диана. — Я распоряжусь собрать вам остатки торта.

Госпожа Диана была чудесной хозяйкой, прекрасной матерью и не менее замечательной женой. Никаких объяснений на счет поведения Николаса-младшего от неё мы с Лиззи не получили. Пожалуй, умением говорить, ничего не сказав, она могла соперничать с господином Холдом. Я не стала настаивать, это бы ничего не дало. Женщина нервничала, хоть и не подавала вида. Не знай я её достаточно хорошо, никогда бы не подумала, что она обеспокоена. И всё же это было так.

Сын ли её испугал, или она испугалась за сына?

Какая, в сущности, разница? Мне было довольно и собственных проблем.