Читать книгу "Гадкий лебедь для босса - Анастасия Бельская"

— Ключевое слово тут — пока, — спокойно отвечает он, и с интересом рассматривает подцепленный на вилку кусочек, — я что-то не понял, малая… Они овощные, что-ли?!

Я гаденько посмеиваюсь, присаживаясь рядом за стол, и отодвигая свой тарелку от мужчины.

— Капустные. Ну не хочешь, как знаешь…

Я пытаюсь убрать тарелку еще дальше, но Макс перехватывает мои руки, и возвращает блюдо обратно. С мученическим видом проглатывает еще кусок, и возводит глаза к потолку.

— Чтоб я еще раз повелся на это слово: «котлеты»… — стонет он, но, тем не менее, продолжает поедать мой овощной шедевр.

Я мерзенько хихикаю, хотя глубоко в душе обидно. Мои капустные котлеты еще никто не ругал, а в семье всегда воспринимали на ура. Вкусные, хоть и без мяса. А Орлов вон, рожу корчит… Впрочем, как и всегда.

— Ну так что, Аврора, — прерывает мои мысли Макс, доедая ужин, — разговаривать будем или перейдем сразу к десерту?

— Я уже сказала, что никто здесь не будет с тобой спать…

— Да что ж ты все заладила-то! Я вообще-то про твои ветки…

Он кивает на контейнер с хворостом, и я любовно поглаживаю упаковку. Ведь правда в детстве обожала это лакомство, но потом как-то забыла, и уже давно не покупала… А Макс вон, принес. И откуда узнал только?

Приходится встать, налить нам обоим чаю, и теперь еще и угощать этого несносного мужчину хворостом.

— А не дурно, — пробует Макс десерт, — надо будет взять на заметку.

Я молча жую хворост, исподлобья глядя на мужчину. Стараюсь не обращать внимания на ноющее тело, которое испытывало вполне определенные желания. Ну не гад ли! Возбудил, и…

И я сама отказалась.

Знаю, что нелогично сейчас злиться на Макса, но ничего не могу с собой поделать. Он цепляет меня, правда, еще с нашей первой встречи… И это я совсем не про ночь в клубе.

Я вспоминаю, как впервые увидела Орлова в офисе отца. Тогда я еще была прыщавой коротышкой со скобками и веснушками, что делали мое лицо как-будто «грязным». Стеснялась я всего и всех, поэтому преимущественно передвигалась за широкой спиной отца, который, я знала, никогда не даст меня в обиду.

И был Он, весь такой идеальный в глазах девочки-подростка, именно такой, чтоб в первый раз влюбиться.

Старше и умнее. И один из немногих, кого уже тогда уважал мой отец, что для меня было своего рода «знаком качества» для всех мужчин на планете.

— Малая, так ты мне расскажешь, отчего тебя так штормит? — неожиданно наклоняется вперед Макс, и теперь дурманит мой нос чуть терпким, выветренным за день запахом своего парфюма.

— Ни за что, — выдыхаю в него, и чувствую, как мои ноги сжимаются под столом еще сильней.

Я хочу его. Мне офигенно под ним. Но я все еще отлично помню тот разговор много лет назад, когда я в последний раз пришла за отцом в офис.

И в последний раз надела любимый желтый свитер с утенком из известного мультика.

— У тебя зрачки расширены, — хриплым голосом подстегивает меня Максим, и его рука ныряет под стол, — ты тяжело дышишь, трешься коленями друг о друга, и уже четыре раза облизала губы. Ты хочешь потрахаться, малая, не меньше, чем я. И сделать это хочешь именно со мной, Ави. Так что давай, закончим ломать здесь комедию, и честно друг друга признаемся, что сходим с ума друг по другу.

Это… Ломает.

Не его фразы о моем состоянии — их я итак знаю, черт возьми, потому что ерзаю на стуле, как на раскаленной сковородке. Но все мысленные запреты слетают от другого — он чувствует то же. Он сказал, что сходит по мне с ума…

Какие-то секунды мы рвано друг на друга дышим, когда Макс рывком отодвигает стол, и мы бросаемся друг к другу. Я впечатываюсь в твердую грудь, когда его губы находят мои — и совершенно по-блядски постанываю ему в рот. Мы целуемся точно так, как до этого в его кабинете — как два изголодавшихся животных, которые, наконец, дорвались до куска кровавого мяса.

— Моя спальня… — пытаюсь показать я, но меня разворачивают, фиксируют на коленях, и стаскивают одежду прямо на кухне.

— Срать мне, где там твои кровати, — шипит он мне в ухо, пристраиваясь сзади, и я ощущаю прикосновение его голой груди к спине, — хочу трахнуть тебя прямо тут, заноза. Языком. А потом — может быть — на кровати, но только если хорошо покричишь для меня.

Он целует кожу на моем плече, одной рукой протискиваясь между моих бедер, и заставляя держать колени широко разведенными. Я буквально еле держусь, и обхватываю одной рукой табуретку, пытаясь опереться на нее всем непослушным телом.

— Не так, малая. Спину прямо. Хочу видеть, как ты выгнешься, когда мои губы окажутся ниже…

Все это он говорит, спускаясь по позвонкам к ягодицам, и на каждый я не сдерживаю стон, особенно, когда чувствую его язык на голой коже. Мне тяжелее держаться с каждым поцелуем вниз, но я все равно выполняю почти_приказ, потому что…

Не могу по-другому.

Неведомая развратница внутри меня желает ему угодить, и совершенно не против оральных ласк с ним. Причем не только в мою сторону. Я облизываю пересохщие губы, когда представляю член между ними, и прикусываю собственный большой палец. Макс с интересом замирает, затем смотрит на мой жест — и совершенно пошло и довольно щуриться.

— Обязательно, моя маленькая, — мурчит он, снова продолжая свой бессовестно-длинный путь к моим ягодицам, и совсем не останавливается, когда его губы достигают моей попки.

— Это лишнее. — Спокойно произносит он, целуя краешек трусиков, и спокойно рвет кружево, чтобы оставить меня перед собой абсолютно голую.

Даже за все сокровища мира я не отвечу, почему после сообщения Макса я сходила в душ и переодела удобное хлопковое белье на вот это вот безобразие. Я ведь не собиралась с ним спать. Я вообще не верила, что он приедет!

И вот пожалуйста, один из самых дорогих комплектов испорчен, но я совершенно не против. Хоть и обещаю себе потом припомнить это Максу, иначе я буду не я…

Когда его язык совершенно без сомнений ныряет между моих ягодиц, я все-таки валюсь на стул, нещадно выгибаю спину.

А когда первые ласки достигают моего горящего и ноющего клитора, я совершенно точно кричу на всю квартиру.

Потому что это — лучше всего, что я испытывала раньше. И, кажется, Макс прекрасно это понимает, потому что усиливает нажатие языка, а спустя пару минут подключает себе на помощь пальцы.

— Я… — кричу, сжимая веки, и как в бреду двигаясь навстречу его языку и пальцам, — я больше не могу, боже, я просто не выдержу…

— Кончай, Аврора. Кончай для меня, маленькая…

И оставляет влажный, зажимающий поцелуй там, где секунду спустя взрывается вспышка, уносящая меня за предел этой кухни. И всего сознания тоже.

Я мелко дрожу, все еще насаженная на его пальцы, когда чувствую успокаивающие поцелуи по плечам, и ласковые за ушком. Трусь об него, и жмусь, словно кошка, сытая и довольная всем на свете в этом облаке оргазма и потрясающе-умелого мужчины.