Читать книгу "Чудо двух континентов - Марион Леннокс"

— Приглашение аннулировано.

— Так же, как и твоя свадьба, Бенсон? Она незаконна! Ты не можешь жениться на Пете и просто так заграбастать мою собственность. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы аннулировать этот брак.

— Я не собирался жениться на Пете, чтобы тут же оставить ее, — сказал Маркус, осторожно подбирая слова. — Я уезжаю вместе с ней в Австралию.

Пета вышла из-за его спины, он привлек ее к себе. Они стояли рука в руке — муж и жена.

— Я возвращаюсь домой вместе с Петой, — мягко сказал Маркус, глядя в глаза Чарлзу, — теперь она моя жена.

— Только через мой труп...

— Как тебе будет угодно. — Маркус взглянул на сержанта. — Даррел, если здесь нет охраны чтобы справиться с этим... — он брезгливо поморщился, — ты поможешь мне выдворить его отсюда?

— С удовольствием, — осклабился Даррелл.

— Я тоже помогу, — добавила Руби.

— И я, — вмешалась Пета, — ведь он мой кузен. Должна же я врезать своему кузену!

— Невесты не дерутся, — сказал ей Маркус, и она улыбнулась ему в ответ.

Чарлз попятился к двери, как только Даррелл двинулся по направлению к нему.

— Мои адвокаты свяжутся с вами.

— Я искренне надеюсь, что они обладают лучшими манерами, чем вы, и будут вежливы с моей женой, — сказал ему Маркус.

Моя жена — как странно!

Маркус посмотрел на Пету, когда Даррелл захлопнул дверь за ее кузеном. Она была смущена не меньше его самого.

Это всего лишь иллюзия — то, что он чувствует к Пете, сказал себе Маркус. И то, как он прижимал ее к себе, — всего лишь показной жест для Чарлза.

Но Чарлз ушел, и им больше не надо было никого обманывать, а Маркус все еще держал Пету за руку, и ничто не могло заставить его отпустить ее.

— Мы можем продолжить? — поторопила судью Руби.

— Боже мой! Где я остановился? А, да, вспомнил! Итак, объявляю вас мужем и женой. — Он глубоко вздохнул и весело улыбнулся обоим. Задержка в церемонии могла выглядеть странно и нарушала порядок, но все говорило о том, что молодые люди, стоящие перед ним сейчас, действительно любят друг друга.

Пусть кто-то и опровергает это утверждение, но Генри Ричард Вотерхаус, судья города Нью-Йорк, был здесь для того, чтобы сочетать их узами брака.

— Вот и все, ребятки, — сказал он и закрыл свою книгу, — осталось совсем немного. Это моя самая любимая часть церемонии, и вот она наступила. — Его улыбка стала шире. — Теперь вы можете поцеловать невесту.

Маркус посмотрел на Пету и увидел в ее глазах панику. В этот момент он чувствовал то же самое.

Он не хотел этого делать, не хотел...

Нет, он хотел этого больше всего на свете!

Всего лишь поцелуй, твердил себе Маркус, и значит он не больше, чем их подписи на клочке бумаги.

Всего лишь поцелуй.

Но когда их губы соприкоснулись, оказалось, что это гораздо, гораздо больше — в этот миг все изменилось.

Внезапно все вышло из-под контроля. Нет, в отчаянии признался себе Маркус, все вышло из-под контроля, когда он встретил ее.

Теперь он никогда уже не позволит ей уйти.

Она была такой мягкой и податливой, но в то же время в ней чувствовалась сила...

Пета...

Маркус совершенно забыл о присутствии других людей — Руби, Даррелла и судьи. Он ощущал в этот миг только вкус ее губ и громкие удары своего сердца.

Его сердце, напоминавшее раньше бесплодную пустыню, теперь наполнилось радостью и светом.

Пета...

— Я уверен, вы будете очень, очень счастливы! — Судья не торопил их, но этот поцелуй длился слишком долго.

Маркус отклонился назад, но совсем немного, его руки оставались на талии Петы. Он смотрел на нее в изумлении, как и она на него.

— Я не хотел...

— Мне жаль...

Сказав это одновременно, они нарушили прекрасный момент.

— Вам нет необходимости извиняться друг перед другом, — сказал судья, протягивая Маркусу руку, и ему ничего не оставалось, как отпустить Пету. — Муж никогда не должен извиняться за то, что целует свою жену, и наоборот.

Судья крепко пожал пуку Маркуса и взглянул на часы — это послужило сигналом к окончанию церемонии.

— Вам осталось подписать некоторые бумаги в другом кабинете, только и всего. Примите мои поздравления, мистер и миссис Бенсон. Добро пожаловать в вашу новую жизнь.

Мир вернулся на круги своя.

В течение следующего часа Маркус выполнял все действия на автопилоте. Он расписался в книге актов гражданского состояния, принял поздравления, предстал перед прессой, защищая свою невесту от журналистов, как только мог, и при этом не забывая улыбаться.

Он что-то ел в ресторане, выслушал поздравительную речь Даррелла, а улыбка не сходила с его лица.

Наконец с формальностями было покончено.

— Даррелл и я возьмем такси, — сказала Руби Маркусу. Она достала из своей сумки пачку документов. — Вот ваши билеты, паспорта и все бумаги, которые могут вам понадобиться в течение следующих недель. Ваш самолет вылетает завтра в девять часов утра.

— Мой улетает завтра вечером, — сказала Пета.

— Ты вполне можешь поменять время вылета, сказала ей Руби, — сегодня вы лишь немного пообщались с прессой, но завтра свадьба Маркуса Бенсона будет на первых страницах всех утренних газет. Нам ни к чему шумиха, а она будет, потому что пресса пыталась обженить Маркуса с тех самых пор, как он заработал свой первый миллион.

— И вот теперь он попался! — с улыбкой сказал Даррелл и крепко пожал руку Маркусу, а Пету поцеловал в обе щеки. — Не дай ему сорваться с крючка, — мягко посоветовал он. — Маркус — лучший в мире парень, и ты очень нужна ему. Даже больше, чем он думает. Желаю вам обоим огромной любви.

После этого новобрачные остались в ресторане одни.

Ощущение было невероятным.

Если бы она была не так прекрасна, в отчаянии подумал Маркус, или если бы не была такой ранимой, такой беспомощной, такой...

— Мне нужно снять эти одежды, а то я чувствую себя словно куколка-невеста на вершине свадебного торта.

— Даже у Золушки было время до полуночи. Ты не хотела бы продлить эту сказку?

Пета замерла.

— Продлить что?

— Завтра ты покидаешь Нью-Йорк, — сказал Маркус, — а ты так и не прокатилась по Центральному парку. Но еще не поздно.

Она посмотрела на него так, будто он сошел с ума, потом улыбнулась и показала на платье:

— Прямо в этом?

— Лучшие сказки всегда заканчиваются на веселой ноте, — сказал он осторожно. — Ты не хочешь повеселиться?