Читать книгу "Империя страха - Владимир Колычев"

– Вот я и думаю, – продолжал гнуть свое Барабас, – что добро не должно пропадать.

– Тереху еще не похоронили, а ты уже о наследстве думаешь.

Архар и сам почувствовал, что его упрек был нафарширован фальшью. Чего уж греха таить, он и сам собирался обсудить вопрос о наследстве.

– Только давай без всяких, – поморщился Барабас. – Если бы Тереха сам помер, а то убийство, менты долго тянуть будут, не скоро его похороним. За это время Килотонна раскрутится, все под себя возьмет.

Килотонной называли Диму Затулина за его габариты и взрывной характер. В первомайской команде он был с самого начала. На одной из разборок с бойцами Тельца его серьезно покалечили, но парень выжил, вернулся, что называется, в строй. Старая гвардия, одним словом. После большого раздела он остался с Терехой, и все это время был его правой рукой. Но амбиций у него с лихвой, и никого не удивит, если он захочет прибрать к рукам территорию покойного босса. Вряд ли терехинские откажут ему в праве на это. Если, конечно, вовремя не подсуетиться.

– Все может быть, – кивнул Архар.

– Вот я и думаю, что наследство надо оформить. Тереха был нашим братом, нам он все и должен был завещать.

– А если короче?

– По идее, нужно поделить все поровну. Ну, а еще есть такое понятие, как справедливость! – заявил Барабас.

– О как! – в недобром предчувствии посмотрел на него Архар.

– Трое нас осталось – ты, Череп да я. На троих и надо все делить. А как Промышленный район делить? С Западным все понятно, там Басурма течет, пополам все делит…

Архар исподлобья глянул на Барабаса. Он уже понял, к чему тот клонит. Не зря зашел разговор о Западном районе. Если брать пригороды, то по своим размерам он больше, чем Первомайский, и сам по себе хорошо делится рекой на две части – левобережную и правобережную. Но так уж вышло, что центр города находится в Первомайском округе: там и администрация, и самый большой рынок, банки, казино, рестораны… А еще порт на Волге – а это не фунт изюма, это реальные деньги. И весь этот район в свое время достался Архару, а Череп и Барабас поделили между собой Западный район – и потому чувствовали себя обделенными. Потому и взывает сейчас Барабас к справедливости. А у Архара планы на Промышленный район, и у него должна быть там своя доля.

– Короче!

– В городе три района, и нас осталось трое. Мне остается весь Западный, тебе твой Первомайский, а Черепу отойдет Промышленный, – громовым голосом отчеканил Барабас.

Браток так был напряжен, что на его лысом виске вздувалась и пульсировала вена.

– И скажи, что это несправедливо! – свирепо выдал он.

Действительно, с таким раскладом трудно поспорить. Тем более что все четыре года Барабас и Череп мирились с тем, что Архар владел гораздо более лакомым куском, чем они.

– А Черепу это понравится? – раздраженно, сквозь зубы спросил Архар. – Ты же говорил, что он Тереху завалил.

– Говорил, но не утверждал. Может, он, может, не он… Если он, это всплывет, и тогда мы его приговорим. Тогда и районы поделим. Весь город – пополам.

Архар кивнул. Неплохо было бы поделить между собой весь Многореченск. Может, это действительно Череп Тереху заказал?..

– А если не всплывет? Если не узнаем, что это Череп с Терехой так?

– Но мы же не можем просто так его задвинуть? Все-таки он наш брат.

Барабас внимательно смотрел на Архара в надежде увидеть в его глазах «нет». Не брат им Череп, и его можно в расход. А почему бы и нет? Сначала город пополам, а потом и самого Барабаса на тот свет. И тогда весь Многореченск будет принадлежать одному хозяину…

Но все-таки Архар удержался от соблазна рубануть шашкой. Нельзя нарушать договор, иначе Барабас решит, что ему позволено избавиться не только от Черепа, но и от него самого.

– Все правильно, Череп наш брат. И делиться мы должны по-братски. Может, мы уже и не друзья, но братья. И не должны стрелять друг в друга.

– Значит, Промышленный район мы Черепу отдадим?

– Если он захочет взять.

– Захочет. У меня в Западном все на мази. Все, что его было, уже, считай, мое. Он, конечно, с этого имеет, но, по-любому, его дела с моими так срослись, что их с корнем вырывать надо, чтобы разделить. Он и сам это понимает. А Промышленный район как на тарелочке, там все терехинское, ни с кем ничего делить не надо.

– А Килотонна?

– Думаю, он все поймет. А не поймет сам, поможем. Череп, кажется, через месяц откидывается?

– Через двадцать шесть дней, – уточнил Барабас. – Встретить надо будет. Можно баньку организовать и все такое, а то живем как неродные.

Сам Архар оставался при своем. Плохо это, хотелось расшириться. Но уж лучше такой расклад, чем война за землю. Война, в которой мог пострадать он сам. Если, конечно, эта война уже не началась. Может, следующим на очереди после Терехи он сам стоит…

– С Промышленным-то что сейчас делать? Может, я туда своего человека поставлю, пока Черепа нет…

– А может, я своего? – жестко отрезал Архар.

Не хотелось ему ехать в зону, сутки, а то и двое на это дело терять, но нужно было поговорить с Черепом. В глаза ему посмотреть, может, дрогнет его взгляд, когда разговор пойдет за Тереху…

2

Потапову приходилось бывать на чужой свадьбе без приглашения, причем это его совершенно не смущало. В тот день он наблюдал за городскими авторитетами, собравшимися в «Раздолье», в лучшем ресторане города. Гражданин Терехин женился на гражданке Востриковой, и это событие он праздновал в широком кругу. И замглавы администрации города там был, и начальник УВД; в компании бандитов они чувствовали себя весьма уютно. Законный вор Байбут тоже приезжал, и его татуированная шея и руки, похоже, не вызывали у официальных лиц желания покинуть заведение. Все видел тогда Михаил, все замечал и фиксировал на видеопленку. Работа у него такая – за круговоротом воров и бандитов наблюдать.

Но больше всего ему понравилась невеста. Красивая девушка. Просто красивая. Не было в ее облике ничего такого сверхординарного, и фигура обыкновенная – бюст небольшого размера, ножки худенькие и не самые длинные. Но ее отличала потрясающе высокая степень женственности и природной чувственности. При взгляде на нее в мужчине пробуждался инстинкт самца, жаждущего заполучить в собственность приглянувшуюся ему самку. Мила казалась столь нежным созданием, что язык не поворачивался назвать ее самкой, но, честно говоря, Михаил откровенно позавидовал тогда Терехе. А тот, казалось, светился от счастья.

Правда, в ранг женщины своей мечты Михаил возводить эту девушку не стал, и очень скоро успокоился, выбросив ее из головы. Слишком недостижимой казалась эта мечта, чтобы всерьез на нее рассчитывать.

И сейчас, в день похорон, Мила не казалась ему доступной. Она выходила из старого пятиэтажного дома, а он смотрел и чувствовал, как у него занемело в коленках. А ведь он уже давно вышел из того возраста, чтобы его мог взволновать вид красивой женщины.