Читать книгу "Ласточки в темноте - Мария Тович"

– Я маленькая была и иногда просила вернуть папу. Представляю, что творилось у нее на душе. Мама брала мои руки в свои горячие ладони, присаживалась на корточки и говорила: «Я не могу этого сделать, котенок». Это была горькая правда. Иногда она плакала по ночам за закрытой дверью, когда думала, что я сплю. У меня внутри все сжималось, но зайти к ней я не решалась.

Зато в это время мама стала много рисовать. Маслом, акварелью, углем. Просто окунулась в творчество с головой. Вспомнила, как любила рукодельничать. Стала обшивать меня и подруг. Знаешь, я думаю, что это увлечение спасло ее, вывело из депрессии.

Так мы и жили. Все вечера мама проводила дома, склонив сосредоточенное лицо над пяльцами или швейной машинкой. Наверное, она сознательно сторонилась мужчин. Не хотела предавать память о моем папе. А потом мама уволилась с работы в пенсионном фонде и открыла свое дело – сувенирную лавку. Какие уж тут свидания? Меня это, конечно, устраивало. Никаких левых мужиков в доме, и мамина любовь принадлежала только мне. Стыдно признаться, но я тихо радовалась, что у нее никого нет.

И вот появился этот загадочный директор, о котором она говорила урывками, даже имени не называла. Меня пугала та девичья наивность, которая внезапно в ней открылась. Или, может, всегда в ней жила? Просто я не видела, не желала замечать этого в «удобной» маме. А ей, наверное, хотелось любить, снова поверить в то, что с ней может случиться сказка. Найти родственную душу в таком огромном мире – это ведь волшебство.

Паша снова согласно кивнул, но ничего не сказал, чтобы не перебить поток Юлиных воспоминаний.

– Почему-то было страшно за такую безрассудно счастливую маму. Мне бы радоваться, а я переживала.

Девять лет мне не нужно было делить ее ни с кем. И тут – нате. Влюбилась. Да, без ревности с моей стороны не обошлось. Но тогда тревожиться меня заставлял не только подростковый эгоизм. Мама резко решила, что ей надо измениться: записалась на пилатес, покрасила и подстригла волосы, нарастила ногти. Это мама-то! Мама, которая раньше вспоминала о маникюре лишь тогда, когда нужно было сделать фото какого-нибудь кольца или браслета из натурального камня. А еще я еле отговорила ее повременить с подтяжкой лица, ведь она уже записалась на консультацию по пластике!

Потом они отправились в путешествие. Таинственный ухажер повез маму в Турцию. Пока они загорали на побережье Анталии, я каждый день приглашала домой подружек и успела решить, что факт наличия ухажера у мамы имеет приятные бонусы.

Тут Юля остановилась и перевела дыхание. Потом положила куклу на подушку и прикрыла ее краем пледа.

– Мне кажется, влюбляться, особенно так страстно, в зрелом возрасте нельзя! – убежденно проговорила Юля. – Это опасно. Просто фатально.

Глава шестнадцатая

– Да ну, – оживился Паша. – Сколько, ты говоришь, тогда твоей маме было лет?

– Сорок два.

Паша закатил глаза:

– Скажешь тоже. Возраст. Вон моя бабуля вышла замуж в семьдесят. Дедушка умер, а через два года его лучший друг предложил бабе Дусе руку и сердце. Оказывается, он всю жизнь ее тайно любил, но не хотел мешать счастью друга. И так бывает. А ты говоришь…

– Тут другое, – Юля нахмурилась. – Я говорю про испепеляющее чувство, какое-то помешательство: ему не должно быть места в жизни взрослого человека, у которого за плечами есть опыт. Он очень рискует, отключая голову.

– Ты так категорично отказываешь в любви тем, кому за сорок?

Юля вздохнула:

– Мама мне в детстве рассказывала сказку: «Штопаное сердце». Знаешь ее? В ней у одного портняжки были волшебные иголка и нитка. Он не боялся ни разочарований, ни предательства. И всегда-всегда верил людям на слово, даже тем, кто успел его обмануть. Каждый раз, когда у него болело сердце от обиды, он делал несколько стежков волшебной нитью на какой-либо вещи, и ему становилось легче, будто она стягивала рану на сердце. И вот когда у него в волосах появился первый седой волос, а от волшебной нитки остался один хвостик, которым нельзя было обмотать даже мизинец, он встретил девушку и полюбил ее. Портной понимал, если красавица отвергнет его, ему будет очень больно, и он уже ничем не сможет унять свою боль. Но он решил испытать судьбу. Посватался к возлюбленной и… получил отказ. Юная девушка только посмеялась над ним. Она мечтала о богатом женихе, а тут – обычный портной, к тому же немолодой.

Сердце заныло так сильно, что портной не знал, куда ему деться от этой муки. Боль не оставляла его ни днем, ни ночью. Тогда он закрылся в своей мастерской, взял большие швейные ножницы, распорол себе грудь и захотел вынуть сердце. Но обнаружил, что оно разорвано пополам. Обе половинки были полностью покрыты плотными рядами швов. Портной захотел сшить сердце обычными толстыми нитками, но стежки, опутавшие сердце, оказались такими прочными, что их не брала даже самая острая игла.

– И что стало потом?

– Потом он склеил их скотчем, положил обратно и стал жить-поживать, – быстро закончила историю Юля. – Мама, выключая свет, говорила мне: «Видишь, какой находчивый портняжка». Мне кажется, концовку она сама придумала. На самом деле он так и умер за столом, держа в руках половинки сердца.

– Печальная сказка.

– Да, я всегда над ней плакала. Даже несмотря на приукрашенную концовку. – Юля встала с кровати и подошла к окну. За стеклом уже не было ничего видно, и она повернулась к Паше:

– А в жизни так легко хэппи-энд не устроишь. Когда мама вернулась домой, загорелая и по-прежнему безумно влюбленная, она намекнула, что созрела к новому замужеству и даже не отрицала возможности снова стать матерью. Медицина, мол, шагнула далеко, и матерями сейчас еще позже становятся. Я не узнавала в этой щебетавшей женщине свою благоразумную маму.

Через пару дней ей позвонили. Но после очередного разговора она не промчалась мимо, как обычно поцеловав меня в макушку, а с растерянным лицом проплыла и села за кухонный стол.

Когда я спросила, что случилось, мама промямлила, что, наверное, не так поняла. И глупо улыбнулась. Потом снова набрала номер. Никогда не забуду ее лицо в тот момент. На другом конце трубки уже слышались гудки, а она все продолжала держать телефон около уха. Мама снова стала звонить, но трубку больше не брали. Потом она упала на диван и рыдала, громко всхлипывая и бормоча, что он не мог ее бросить, что у него нет никакой жены, что это ошибка. Такой безутешной я ее никогда не видела.

На следующий день мама куда-то уехала и вернулась вся в крови, с разбитой губой и бровью. На вопрос, где она была, мама не отвечала. Но я знаю, что она ездила к нему! Он ее избил! Полиции, которую я вызвала, мама тоже отказалась что-либо говорить.

Когда я прямо спросила ее, не этот ли тип ее ударил, мама бросилась его защищать. Стала говорить, что, несмотря ни на что, любит его. Я жалела ее. И одновременно за нее было стыдно.

Наплакавшись, мама уснула, а я взяла ее телефон и через Яндекс-такси увидела, куда она чаще всего заказывала машину – улица Плодородная, дом десять.