Читать книгу "Найденыш 2 - Валерий Гуминский"

С Маньчжурии шел очередной грозовой фронт. «Погодники» заранее предупредили все коммунальные службы города и пригородных поселков, чтобы техника и люди были готовы к удару стихии. Циклон двигался мощный, и по прогнозам мог зависнуть над территорией Амурской и Забайкальской губернии на два-три дня с постепенным смещением на северо-восток.

Борисов знал о надвигающейся напасти не из телевизионных новостей. Он чувствовал тяжесть стихии, наваливающейся на организм, еще задолго до первых языков циклопической тучи, зацепившейся за отроги гор.

Аккуратно сложив газету, архимаг положил ее на стол и грузно поднялся из плетеного кресла. На улице было невыносимо душно. Просидев почти весь день в летней беседке, ему захотелось побыть в холодке, который ему мог обеспечить только кондиционер в доме. Тратить энергию на создание климатической завесы ему абсолютно не хотелось. Нужно подумать о делах, которые требовали своего разрешения в течение месяца. А именно: подготовка лучших учеников к участию в турнире молодых волхвов под патронажем Коллегии в Благовещенске. Этот турнир должен состояться за две недели до начала учебного года. Но впервые Павел Ефимович не был в восторге от ежегодного смотра. Нет, в его гимназии найдется достаточно учеников, способных достойно выступить в различных конкурсах. Единственный вопрос донимал его: нужно ли посылать Старицкого? Заниматься глупостями не хотелось, а раскрывать дипломные наработки лучшего кадета Борисов опасался из-за возможности перехвата идеи, маячившей прямо на глазах зрителей, комиссии и приглашенными гостями-волхвами. Сообразительных архимагов хватает, и кто-то может опередить Борисова с патентованием в Коллегии идеи как своей. Директор гимназии не был бессребреником, любил получать за свои труды звонкую монету, и тандем с лучшим учеником он уже давно превратил в доходную статью. Кстати, Коллегия до сих пор не знает, кого прикрывает Борисов, не сообщая о странном дворянине. Тайна Старицкого так и осталась тайно между Барышевым и архимагом. Павел Ефимович не стал нажимать на него, уличая в обмане, просто сделал заметку в своей памяти. Рано или поздно он все равно вытащит из рукава этот козырь. А вот какую историю преподнести иерархам об уникальном кадете? Ведь не поверят… Или поверят — и заберут Григория к себе.

Случай тяжелый, грозит непонятными и неприятными последствиями, если все хорошо не продумать, не просчитать все свои и чужие ходы. Борисов сцепил руки за спиной и медленно пошел к дому, на ходу обдумывая различные варианты, откидывая заведомо слабые. Оставался всего лишь один, с которым у архимага не было разногласий. Поедут четыре человека и один запасной. В каждой возрастной группе по два ученика. Запасной может выступить в случае форс-мажорных обстоятельств в любой из команд. Это не запрещено. Значит, Старицкий и будет тем самым запасным. Борисов не хотел засвечивать его перед Коллегией раньше времени, пока не определится с тем кругом людей, которые должны узнать о Григории. Кстати, из Албазина ведь поедут и девочки из гимназии Петухова. Еще лучше. Создать шумовой фон, а в это время провести приватные беседы с серьезными господами.

Борисов не мог себя укорить в бездействии. Уже второй год он активно искал настоящих родителей Григория, подключив старые связи в медицинских кругах и среди однокашников, с которыми заканчивал Академию. Особо не распространялся, отшучивался от назойливых вопросов, но никаких концов не смог найти. Опасался, что кто-то догадается съездить в Приволжск и обнаружит там настоящего и здравствующего Григория Старицкого, никуда никогда не уезжавшего. Тогда придется иметь дело со Службой Расследований, образованной в недрах Коллегии в начале двадцатого века. Организация старая, методы наработаны и опробованы на многих нарушениях законов. Сразу поймут, что кто-то из аристократов затевает аферу. Полетят головы не только не только Барышева с его родственниками в придачу, но и самого Борисова. А там опала — в лучшем случае. Где-нибудь на берегу Северного Ледовитого океана.

Лучше всего помогли медики. Один из них, имевший собственную клинику в Москве, осторожно намекнул, что анализы Старицкого указывают на его принадлежность к очень древним родам. А таких в России насчитывается всего пара десятков. Остальные уже давно считаются выморочными. И что теперь? Проверять каждого? Лучше сразу под рукой держать заряженный пистолет, чтобы пулю в голову успеть пустить. Аристо не любят копателей своего грязного белья. В общем, эти фамилии Борисов аккуратно записал в блокнот и запрятал его подальше от глаз людских, и с тех пор действовал подобно микрохирургу, который ювелирно сшивает поврежденные сосуды и ткани.

Размышления архимага на крыльце дома прервал подошедший к нему охранник из службы внешнего наблюдения:

— К вам прибыли господа из Коллегии. Что прикажете делать?

— Сколько их? — машинально спросил Борисов, еще не отойдя от своих дум.

— Трое. Они пока сидят в дежурной комнате и ждут вашего решения.

Можно подумать, что их никто не пустит. Излишняя вежливость иногда напрягает больше, чем настоящий гнев ведущих волхвов.

— Так приглашай. Через десять минут. Пусть посидят, потомятся. Буду в своем кабинете. Проводишь их до меня лично.

— Слушаюсь.

Он узнал их сразу, как только представители Коллегии вошли в кабинет. Дело в том, что изначально в структуре высшего органа магического контроля создавалось несколько отделений, контролирующих деятельность всех организаций, которые использовали труд волхвов. Группа по надзору за школами, гимназиями и университетами была самой многочисленной в структуре заведения, следом за ней чуть выше по степени солидности стояла группа по надзору Академии, а дальше шли уже совсем небольшие подразделения, отвечающие за работу в государственных и частных предприятиях. То есть, охват волхвов был тотальный, и любая промашка, отклонение от норм или злой умысел с их стороны сразу вызывал проверку с последующими выводами. Существовал еще один отдел, но он был приписан к Генеральному штабу Российской империи, и курировал военных волхвов. Однако общей структуры Коллегии он не ломал, потому что находился в общем подчинении. Господина Лаврентьева архимаг знал давно, еще с академической скамьи, да и позже они пересекались по делам в столице, но большую часть времени иерарх проводил в Благовещенске. Он и был главным куратором школ и гимназий. Этот невысокого роста мужчина в летах отличался жесткой позицией по наведению должного порядка в своей епархии. Никаких вольностей, нововведений в методиках преподавания, не прошедших апробацию в недрах Коллегии! Трудный и тяжелый человек, он умел выслушивать позицию всех сторон. Те, кто знал его характер, говорили: если удалось убедить Лаврентьева — можно заказывать банкет.

Вторым посетителем оказался секретарь Лаврентьева, худой как жердь мужчина лет сорока, с водянистыми рыбьими глазами, настоящий цепной пес, отлично знающий свое дело. Прорваться через него к хозяину было делом почти нереальным. Многих посетителей он заворачивал еще на стадии записи на прием, как только выяснял причину, по которой человеку хотелось поговорить с Лаврентьевым. Монотонно объяснял, почему нужно обращаться не к нему, а в другой отдел, и оказывался прав. Крючкотвор знатный, а потому и нелюбимый в определенных кругах, но ценнее кадра, признавал Борисов, он еще не видел в жизни.