Читать книгу "Все лорды Камелота - Владимир Свержин"

– Но оставлять Кэрфортин без войска опасно, – высказал я своё сомнение. – Здесь принц Ангус. Воспользовавшись вашим уходом, он поспешит обрушиться сюда всеми своими силами. Лишь чудо помогло нам отстоять этой ночью бастиду.

– Потом расскажешь. – Ллевелин было отвернулся, но внезапно, словно вспомнив что-то, вновь обратил ко мне взгляд: – Совет танов потребовал от Ангуса идти на Палладон. Я знаю это достоверно. Ночью у меня был надёжный человек из лагеря скоттов. Так что, дорогой сэр Торвальд, полагаю, мы встретим принца там. Насколько я помню, у тебя с ним свои счёты. Передохните хоть сколько-нибудь, друзья мои. Ещё до рассвета мы выступаем на Палладон.

Глава 5

Опоздавший к битве редко бывает прав, но чаще остаётся жив.

Маршал Груши

Герцог Ллевелин был прав. У нас действительно оставались невыясненные отношения с принцем Ангусом. Ещё с тех пор, когда он был просто Ангусом, внуком наместника Запада Эйзла, а его отец Шнек и мечтать не мог о королевской короне. И всё, чем ограничивались его мечты, – это возглавить клан Хеттенов, один из сильнейших на берегах Каледонии. Как говаривал в таких случаях Лис, много огненной воды утекло с тех пор. Кто бы мог в те дни подумать, что семнадцатилетняя Лендис из дома Бьернов, привезённая нами ко двору властительного короля Эле Рыболова, окажется его женой и королевой. Что она явится миру могущественной волшебницей, чьё имя в народе будут произносить, не иначе как оглянувшись предварительно по сторонам.

В те дни я, сиятельный герцог Инистор, верный союзник короля Эле, обучал молодого Ангуса владеть мечом, и он частенько гостил в подаренном мне замке Дун-Амрос. Король Эле, без сомнения, был великим монархом. Не было числа его победам, и собранные под его рукой разрозненные земли скоттов и пиктов управлялись теперь советом танов, на котором он был лишь первым из равных.

Эле был великим королём, но семейная жизнь его продолжалась недолго. Поговаривали, что не без помощи прелестной Лендис. Уж очень скоро после смерти мужа её новым супругом и правителем стал новоиспечённый тан рода Хеттенов Шнек. На мой взгляд, полное ничтожество, но, с другой стороны, Оркнейский дом Бьерна был далеко, а клан Хеттенов был серьёзной поддержкой для молодой узурпаторши.

Шнек быстро разогнал совет танов и начал наводить в стране и её окрестностях такой шорох, что задание способствовать созданию державы короля-цивилизатора Эле сменилось прямо противоположным. Мы с Лисом с ним благополучно справились. Очень скоро новоявленный владыка Каледонии отправился к праотцам с лисовской стрелой в груди, сделав Лендис дважды вдовой.

Вот тут-то и явил себя миру ставший уже к тому моменту принцем Ангус. Не желая связывать себя союзом с «безутешной» королевой, он, опираясь на дружину, объявил себя преемником трона. Однако молодая королева вовсе не желала уступать ему это место без боя. И хотя во многом по её вине, мне, носившему тогда имя Эстольд Трёхрукий, пришлось безвременно умереть и родиться вновь собственным братом-близнецом, я прекрасно понимал, что королева Лендис на престоле куда как более вменяема и уместна, чем её кровожадный пасынок.

Вновь созвав танов, она подняла на борьбу с ним весьма изрядные силы. Однако неизвестно, как бы сложилась её судьба, не реши в этот момент король Артур развивать своё завоевание на север, по ту сторону Адрианова вала. Именно я, тогда признанный эксперт в делах Каледонии, убедил Артура поддержать притязания королевы Лендис. Именно мой отряд прорвал блокаду замка Ческорт, в которую, как в мышеловку, попала неопытная в военных делах королева. Это мы с Лисом преследовали разбитого наголову принца Ангуса по горным ущельям и, пленив, в цепях, привезли его в Камелот.

К неудовольствию королевы, скрепя сердце признавшей вассальную зависимость Горры от Британии, Артур освободил тана Хеттенов и поставил их примирение одним из условий мирного договора. Замысел его был понятен. Пока Ангус, обязанный своей свободой и положением королю бриттов, был вблизи от трона Каледонии, Лендис, чувствуя его дыхание у себя за спиной, не могла вести себя чересчур самостоятельно. Но волчья верность – до первого леса. А такая одарённая особа, как моя кузина, умела находить убедительные доводы и для друзей, и для недругов. События последних дней были тому ярким доказательством. Что же касается принца Ангуса, то нынче он был во всеоружии, и у него оставались ко мне неоплаченные счета.

Погружённый в воспоминания, я болтался в запряжённой волами повозке, мучительно пытаясь заснуть, с грустью понимая, что до изобретения нормальной упряжи с подвижным дышлом осталось ещё века три-четыре, а стало быть, попытки мои обречены на неудачу. Утренняя сырость забиралась под кожаный полог, заставляя плотнее заворачиваться в тёплый дорожный плащ, но даже его первоклассная шерсть уже не спасала от крадущейся простуды. Повозка была загружена ростовыми пехотными щитами и кольями, которыми эти щиты подпирались при обороне, чтобы освободить руки пехоте. Снаряжение подпрыгивало и грохотало на каждой кочке, также не прибавляя спокойствия моему сну. Однако это было лучшее, что мог предложить сейчас герцог Ллевелин, и я думаю, никто бы попросту не понял нас, начни мы жаловаться на неудобство. Возница, погонявший неспешных волов, приподнял полог и, рассмотрев в потёмках мою скрюченную фигуру, начал почтительно:

– Сэр Торвальд, тут оруженосец герцога. – Он замялся. – Наш господин велит узнать, проснулись ли вы.

– Лучше бы он поинтересовался, заснул ли, – пробормотал я, приподнимаясь и получая увесистый пинок подскочившим от очередной встряски щитом. – Проклятие! Да, я уже на ногах.

– Герцог зовёт вас к себе, – передал возница слова скачущего рядом оруженосца.

– Сейчас буду! – досадливо кинул я, нащупывая в изголовье пояс с мечом. – Вели армигеру подвести Мавра.

Герцог Ллевелин с отрядом рыцарей Северных графств двигался во главе колонны. Перед ним шла лишь сотня передовой завесы, прочёсывавшая окрестности по маршруту движения войска.

– Надеюсь, вы хорошо отдохнули, – поприветствовал меня полководец.

– О да, прекрасно, – солгал я.

– Вот, господа рыцари, – Ллевелин положил мне руку на плечо, – кто из вас не знает сэра Торвальда, я рад представить вам его. Если кто-нибудь когда-нибудь попросит вас указать истинного героя, не задумываясь можете назвать это имя. Прошлой ночью его отвага и боевое искусство спасли от штурма Кэрфортин.

– Милорд, – я склонил голову, – мои деяния в этом бою были не большими, чем подвиги любого из моих соратников. Великой славы достоин сэр Богер Разумный, скончавшийся вчера от смертной раны, и его оруженосец, сэр Кархэйн, ставший рыцарем лишь перед гибелью своего господина. Но тот, кто истинно принёс нам победу, с детских лет дал священный обет не прикасаться к оружию. Это сын валлийского короля Каранток, которого все в этих краях величают святым. И даже дикие чудовища склоняют перед ним свои головы… – я хотел было поведать Ллевелину и сопровождающим его рыцарям о чуде, свершённом святым Карантоком, а вернее, его виверной у ворот бастиды, но, пока подыскивал подобающие случаю возвышенные слова, герцог перебил меня задумчивым: