Читать книгу "Шут из Бергхейма. Книга вторая - Юрий Погуляй"

Сценарист сунул в рот сигарету. Щелкнула зажигала. Дым попал в глаза, и те заслезились.

Но он все равно улыбался. По телу прошла приятная волна, когда пальцы вспомнили тугость секатора, перекусывающего человеческую кость. Он давно не убивал. Очень давно.

Вполне вероятно, что именно из-за этого он так неважно себя чувствует. Может быть… От волнения сладко сдавило где-то в районе солнечного сплетения.

Может быть, пора?

Оторвав бумажное полотенце, Сценарист методично вытер кровь с секатора.

Затем погасил половину камер из ангара, вывел изображения из нескольких игровых локаций. Выводок лишь проверил — тот затаился, и последнее время ничего интересного с ним не происходило. С большим интересом понаблюдал за тем, как бьется с первым боссом Твердыни — группа Роттенштайна. Ребята старались. И кто знает, может быть уже через пару дней страж падет.

Первый из десяти.

Одним глазом Сценарист наблюдал за пленницей, наслаждаясь тем, что ему не нужно возиться среди капсул. Что он может отдохнуть. А когда отведет ее назад в камеру, то, возможно, и выспится.

Если, конечно, Светлана не проявит характер еще раз.

Впрочем, в этом он уже сомневался.

Секатор жадно щелкнул во тьме.

Глава шестая «Музыка нас связала»

— Терпеть не могу больше я, — сказал Райволг. — Прекратит пусть он.

Я обернулся на усевшегося у костра Стаса. Бард с каменным выражением лица дергал струны лютни. Подбирал комбинации. Прямо какое-то машинное обучение. Нет, иногда у него какой-то не слишком зубодробительный порядок возникал, но в целом все было более чем печально. Птицы спешно покидали оскверненный музыкантом лес.

Мы пока держались.

— У меня на родине говорят — критиковать каждый горазд, — задумчиво произнес я. — Ты будто бы лучше можешь.

— Могу! — в запале сказал Райволг. — Нет более терпеть у меня сил.

Я хмыкнул:

— Ну, покажи тогда.

Мы вернулись в лагерь. Остановились над скорченным от усердия Стасом. Я встал между ним и огнем. Молча. Нарочито. Бард то ли меня не замечал, то ли усиленно делал увлеченный вид. Я присел на корточки, заглядывая в лицо музыканту. Склонил голову набок.

Наконец, Стас перестал изображать вовлеченность в процесс.

— Что? — тускло спросил он. Свет от костра плясал на темнеющих кустах. Солнце заходило. Весь день мы чесали по тропе к Красному Хёргу. Ни одной порядочной твари не встретили. День без прокачки — время на ветер. Да, пока шли — открыли несколько локаций, но то уже как мертвому припарка. Хотя вон, Женя, радовался каждой капле. Навык ему на втором уровне дали странный, возможность на десять минут увеличить собственное здоровье в два раза. С кулдауном в час. Ну да что за «призыватель» и в чем вообще его суть — мне было неизвестно. Есть люди и поумнее, кто это придумывал. Мне-то что.

Стас смотрел на меня, я молчал.

— Егор, вы что-то…

— Дай гитарку погонять, — прервал его я, переключаясь на хулиганские интонации. — Не мандражуй, не отберу. Тут за гаражами тональность поминорнее.

— Зачем вам?

— Нашел тебе в группу гитариста. Буду ща ему прослушивание организовывать. Слабает лучше — возьмем на гастроли вместо тебя.

Стас нахмурился.

— Не смешно, Егор.

— Да тут никто и не смеется. Один плач стоит, Джимми ты наш Хендрикс, — обезоруживающе улыбнулся я, забыв, что лицо скрыто маской.

Он протянул лютню.

Райволг взял ее бережно, словно великую драгоценность, плюхнулся на пятую точку, потянулся к настроечным колкам. Нежно тронул струны. Взгляд паренька из Рассветного поплыл, на губах появилась улыбка.

Мы наблюдали за нашим цифровым спутником молча и внимательно. Райволг устроил целое представление своими ритуалами. Даже Игнат приподнялся на своем месте, с интересом глядя на паренька.

Наконец, подергивания струн, скрип колков и бормотание Райволга закончились. Освобожденный раб выглядел довольным. Он прикрыл глаза и… заиграл.

Левая рука порхала по ладам, пальцы правой касались струн, а у меня даже сердце замерло от красоты того, что извлекал какой-то чертов нпц из инструмента барда. Лицо Стаса вытянулось. Женя подошел поближе и сел напротив Райволга. Лес вокруг сразу стал каким-то светлым, сказочным. Вот-вот из него должны были повалить эльфы и начать вокруг нас грациозные танцы. С венками, струящимися нарядами и прочей бутафорией околохиппового настроения.

Никто из нас и так-то не нарушал льющейся из инструмента симфонии, но, когда Райволг запел — я даже дыхание затаил.

Песня была хоть и слащавая, про то как в сердце наступает зима, как лето между героем и героиней уходит и прочая слезодавильня, и потом, божечки-кошечки, непременно ж настанет весна и ее ресницы бла-бла-бла, но…

Меня все равно тронуло. После этих дней существования в чертовом компьютерном мире — прикоснуться к чему-то светлому, чудесному — было здорово. Те страшного качества песнопения в Бергхейме, на пиру Харальда, казались жутью жуткой.

Получено положительное воздействие «Песнь о любви». Ваше сопротивление магии тьмы увеличено до 20 %.

Внимание: эффект песен менестрелей действует только до полуночи.

— Ты уволен, — сказал я Стасу, когда Райволг закончил. Последние ноты уплыли в темный лес и растаяли там.

Бывший раб открыл глаза и увидел нас. По-моему, он даже смутился.

— Научи меня, — выдохнул наш бард.

Я оглянулся. Черт. Музыка пробрала всех. Игнат задумчиво пялился в костер. Женя с восторгом наблюдал за нпц-музыкантом.

— Научи, прошу! — повторил Стас.

— В твоих краях все так умеют? — спросил я.

— Таверны да трактиры посещал я. Где за музыку получал еду я. Звонкую где монету. Голос и пальцы есть все что у меня.

Пока он пел — этот ломаный говор уши не резал.

— Это было круто, Райволг, — покачал я головой. — Очень круто. Не так круто, как треки 4SGM, но я проникся.

— Понимаю не я, — нахмурился музыкант. — Треки?

— Просто не бери в голову. Бери в голову вот этого немолодого человека.

Стас буравил раба взглядом.

— Могу ли я? — посмотрел на меня Райволг.

— Ты свободный человек, живешь в свободной стране, — развел руками я. — Так что сам выбирай. Но если выберешь неправильно, я вырежу тебе печень.

Музыкант испуганно моргнул.

— Шучу, — устало уточнил я. Как-то надо бы поменьше «блистать». Не проникаются они моим искрометным юмором.

Когда мы ложились спать — Стас и Райволг все еще сидели у костра, и пожилой пленник игры осторожно трогал струны, повинуясь любому знаку юного учителя. Лес стрекотал цикадами. Едва шумели кроны. Меж деревьев вспыхивали огоньки светлячков. Мирное место.