Читать книгу "Я не ваша, мой лорд - Ольга Островская"

— Скар, может ты всё-таки передумаешь и переедешь к нам? — берёт меня за руку Виттория. — Ну зачем тебе тут одной сидеть?

— А школа? — упрямо нахожу я аргумент. Раньше к нему ещё плюсовались наставники, но они у меня в основном боевики и стихийники, так что тоже отдают долг родине.

— Будешь учиться с Кориной. Никуда твоя Академия от тебя не денется.

Академия то не денется, а вот бесценное время, проведённое с Севастьеном, ещё как. Если я перееду, он вполне может решить, что раз я под присмотром, то можно домой так часто не наведываться, к тому же добираться до загородного поместья Сатори значительно дольше, чем в столицу. Нет уж, для меня каждая минута с ним на вес золота.

— Спасибо, леди Виттория. Но я всё же останусь.

Она поджимает недовольно губы, но больше ничего не говорит. Знаю, что эта тема ещё не раз будет ею поднята, но это потом.

— Раз ты уже задула свои свечи и загадала желание, пора вручать тебе подарки. — с энтузиазмом заявляет Кори и вскакивает с места.

Но я её уже не слышу. Чувствую, как по опутывающим дом заклинаниям пробегает рябь узнавания-радости и сама переполняюсь чистым счастьем. Дверь в столовую открывается раньше, чем я успеваю подняться со своего места. На пороге появляется Севастьен, его глаза тут же находят меня, губы изгибаются в такой уже любимой улыбке, а я чувствую, как сердце пропускает удар и начинает трепетать переполненное чувствами. Он пришёл. Пришёл. Успел. За спиной, словно крылья вырастают и я несусь к нему, через всю комнату и влетаю в распахнутые объятия. Мужчина подхватывает меня, кружа, как в детстве.

— Здравствуй, Зайчишка. Не думала же ты, что я пропущу твоё пятнадцатилетие?

— Нет, не думала. Я знала, что ты придёшь, — шепчу, зарываясь лицом ему в шею, нечаянно касаясь губами тёплой кожи. Его пальцы на миг сжимаются на моей талии, раздаётся прерывистый выдох. А я целую колючую щёку. — Я так ждала. Это самый лучший мой подарок.

— Нет, ну так нечестно! — возмущённо вскрикивает Кори. — Я старалась, выбирала, а стоило появиться дяде Тьену, как самый лучший подарок уже не мой.

Севастьен ставит меня на ноги и отстраняет, придерживая за талию. Улыбаюсь ему, смотря из-под ресниц, откровенно любуясь растрёпанными светлыми волосами, широким разворотом плеч, подчёркнутым чёрным мундиром, а он смотрит как-то странно, будто видит меня впервые.

— Тебе очень идёт это платье, Скарлетт. Ты в нём такая…

— Взрослая? — лукаво щурюсь, склонив голову набок. — Спасибо. Это леди Виттория мне подарила. Тебе нравится?

Я делаю шаг назад и оборачиваюсь вокруг своей оси, позволяя юбке закружиться, демонстрируя щиколотки и изящные туфли, показывая себя во всей красе. И пусть высоким ростом я до сих пор похвастаться не могу, но и ребёнком уже не выгляжу. И прелестный наряд цвета морской волны, с синими цветами по подолу очень мне идёт, деликатно, но весьма выгодно подчёркивая мою уже недетскую фигуру.

— Да, нравится, Скар, — он улыбается, но в глазах мелькают незнакомые мне тени. — У меня для тебя подарок. — Мужчина тянется к нагрудному карману и достаёт оттуда бархатный мешочек, который и опускает мне на ладонь.

Тяжёленький. С нетерпением и трепетом развязываю верёвочку и запускаю пальцы внутрь. Кожей осязаю метал, а даром, что сидит глубоко во мне, — родную магию любимого человека. Тяну за цепочку и с восторгом извлекаю наружу то, что на первый взгляд может показаться просто колье. Изящная витая цепочка из белого золота, на которой висят ажурные листики, гроздья сапфировых ягод, а посредине, словно живой, — белый зайчик, застывший на задних лапках. Оно прекрасно, но я чувствую, вижу тончайшие ювелирные плетения заклинаний, покрывающих отдельные элементы этого украшения. И понимаю, что мне подарили не просто драгоценную побрякушку, а произведение искусства, полное смысла и заботы. Сколько тут всего, и защитные чары, и маскировка, и иллюзии… От восторга и благоговения дух захватывает. Хочется немедленно засесть за свой стол и рассмотреть всё детально, изучить, познакомиться с этой прелестью, разобраться в каждой мелочи. Видимо, что-то такое отражается на моём лице, а может мой опекун слишком хорошо меня знает, потому что со смехом извлекает подарок из моих пальцев.

— Потом налюбуешься. Давай, помогу надеть.

И он шагает ближе, чтобы застегнуть цепочку на моей шее. Вместо того чтобы повернуться спиной, склоняю голову, чтобы ему было удобней, и не могу удержаться, чтобы не прислониться лбом к широкой груди. Чувствую, как мужские пальцы касаются позвонков на моей шее, как шевелит его дыхание волосы на моей макушке и в моём животе трепещет что-то, отзываясь во всём теле приятной дрожью. Вдыхаю судорожно воздух и его запах. Как же я люблю его. Как же мне хочется стоять так вечно, лишь бы Севастьен был рядом.

— Ну же, Скар, покажи, что тебе дядя Тьен подарил? — врывается в моё сознание голос Корины, отчего я вздрагиваю, отстраняюсь от мужчины и застываю, пойманная в плен его взглядом. Тёмным, полным какого-то незнакомого мне смысла. Он никогда раньше так на меня не смотрел. Нервно облизываю губы, и у мужчины дёргается кадык. — И мой подарок посмотри.

Я люблю Корину, но сейчас, когда она врывается в многозначительную тишину между нами, её присутствие неимоверно раздражает. Слышу приближающиеся шаги подруги, понимаю, что надо прекратить пялиться на своего опекуна, и не могу. Но герцог уже и сам отводит глаза, шагает к племяннице, обнимает её, целует в макушку, потом здоровается и обнимается с сестрой, а я некоторое время так и стою, застыв истуканом, пытаясь усмирить собственные чувства и убедить себя, что Севастьен вовсе не смотрел на мои губы. Поэтому мне совершенно незачем так краснеть.

Но, в конце концов, и мне приходится обернуться. И почти сразу я натыкаюсь на внимательный взгляд леди Виттории. Ой-ой-ой. Не надо на меня так смотреть. Всё в порядке. Я просто рада видеть своего опекуна. Ничего больше. Улыбаюсь беззаботно и иду к столу. Праздничный ужин продолжается и теперь он по-настоящему приносит мне удовольствие.

А ночью я очень долго не могу уснуть. В голове то и дело всплывают эти драгоценные мгновения, когда он держал меня в своих руках, когда смотрел на меня так по-новому, словно… словно увидел наконец. Неужели мне не показалось? Губы горят, и в теле просыпается странное томление. Люблю. Это чувство острое и пронзительное, на грани боли и чувства полёта, напитанное моими надеждами и страхами. Кажется, что я полюбила его ещё с первого взгляда, или по крайней мере с того момента, как увидела с корзиной булочек, вот только была ещё слишком ребёнком, чтобы это понять. Только чувствовала, как сильно мне хочется быть рядом с ним. А потом пошли годы совместной жизни, где он стал всем для меня — строгим наставником, чутким опекуном, другом, готовым не только всегда выслушать и поддержать, но и порой принять участие в моей очередной авантюре, чтобы потом вместе посмеяться.

Свою любовь я осознала лишь тогда, когда в нашем доме однажды внезапно появились родители лорда Гиерно. Мне тогда было двенадцать. И дело было вовсе не в них, а в парочке леди, которых старый герцог и его супруга, притащили с собой. Эти манерные дамочки то и дело стреляли кокетливыми взглядами в моего лорда, смотрели так, словно он лакомство какое-то, постоянно норовя повиснуть на его локтях, как перезрелые груши, ещё и свои убогие декольте пытались демонстрировать. Фу-у, как они меня выбесили, в общем. Я, впрочем, тоже на гостий хорошего впечатления не произвела. С родителями Севастьена мы уже были знакомы, они не то чтобы одобряли его решение об опекунстве, скорее не считали нужным вмешиваться со своим мнением по столь незначительному вопросу. А вот эти девицы мной очень даже заинтересовались. И в глаза лорду улыбались, какой он благородный, какое у него доброе сердце, что он бродяжку приютил, и мне пели, как бедной девочке повезло, а между собой шушукались и поглядывали на меня с плохо скрытым пренебрежением и даже брезгливостью. Надо ли говорить, что желание сбить спесь с надменных куриц, росло во мне с каждой секундой. Только, я же умная. А герцог мне не раз говорил, что умный человек на глупостях не палится. Так что, сидела я, скалилась в доброжелательной улыбке, а сама искала, чем бы им насолить. Идея возникла спонтанно во время обеда, когда та, что поблондинестей, Росана, кажется, словно невзначай приподняла грудь, подавшись к Севастьену с очередным бессмысленным вопросом. Оп-па. А что это за любопытное заклинание, искусно спрятанное в кружеве лифа? Я настолько увлеклась рассматриванием этого самого лифа, что мой интерес заметил сам герцог. Мужчина с недоумением вскинул брови, заставив меня срочно отводить глаза. Но я уже уцепилась своим даром за тонкие, ажурные ниточки, ведь умение воздействовать на чужую магию, без тактильного контакта, это было чуть ли не самое первое, чему начал меня учить Севастьен.