Читать книгу "Глубокий поиск. Книга 2. Черные крылья - Иван Кузнецов"

Подавив вздох разочарования, я взялась за дело. А на что я рассчитывала? Что мне доверят паковать дневники экспедиции и списки старинных рукописей в специальные непромокаемые мешки? Да такое ответственное дело я и сама никому бы не доверила! Рядом, пыхтя от усердия, этим занимался Фридрих. Механически нарезая куски мягкой материи, я настроилась. От рукописей тянуло плотно слежавшейся, густой и тяжёлой энергетикой. Светлой её никак нельзя было бы назвать. Но и не тёмной. Она казалась мощной и древней, как горы. Её пришлось бы преобразовать и приспособить, чтоб использовать во благо. Во вред – проще. Вспомнилась комната с шаманскими амулетами. Да! По качеству шаманская энергетика была похожа, но пожиже, раздробленнее. А эта – цельная.

Что, если попробовать вызвать образы, которые раскрыли бы содержание рукописей? С открытыми глазами вполне можно работать, даже если параллельно делаешь что-то механическое.

Вставали чёрные огнедышащие демоны; рушились города; мир, лежащий на чьей-то огромной ладони, обретал новые формы… А ещё маячили рисунки, сложно переплетённые из чётких линий.

Тем временем образцы минералов неумолимо подошли к концу.

– Что следующее? – бодро поинтересовалась я.

Кайенбург растерянно поискал глазами. Я отчётливо ощущала, как напряжённо ворочаются его мысли. Ему и помощь лишней пары рук была бы не лишняя, и обижать меня не хотелось. Но доверить неопытной девчонке паковать более хрупкие экспонаты – например, коллекции семян… Вся его немецкая пунктуальность начинала жалобно скулить! Знал бы герр, какая у меня сноровка всякие секретные ценности укладывать! Однако не знал – и хорошо! Всё же он выдал мне ещё какие-то образцы. Человеческие кости! Но настолько древние, что в них уже не осталось никакого воспоминания о прежних владельцах и носителях. Я начала эти реликвии заворачивать, а герр Кайенбург был так добр, что пустился в пространные объяснения о чистоте индогерманской расы и важности вопроса её происхождения.

Чем больше Кайенбург говорил, тем сильнее у меня было ощущение, что он и сам себе не верит. Что все эти камни, кости, образцы местной флоры собраны для отвода глаз. Если кто чужой спросит: что это вы везёте? А на самом-то деле…

– Впрочем, дорогая Хайке, всё это малоинтересно, – неожиданно подтвердил Кайенбург мои догадки.

Он мысли, что ли, читает? Ещё не хватало!

– Настоящая ценность – вы, Хайке.

Я так изумилась, что забыла смутиться, но собеседника моя реакция вполне устроила. Он самодовольно улыбнулся:

– Арийка и носитель древнего дара. Стопроцентная немка с тибетской закваской. Подлинный, не искусственный сплав Запада и Востока. Вы – будущее, Хайке. Здесь мы охотимся за мудростью древнего Тибета, за его тайными знаниями. Вы – живое воплощение всего, что мы ищем.

Я опустила глаза и прижала ладони к щекам так, как будто лицо горело от смущения. Вообще-то я была готова залиться смехом от радости, что задуманный трюк сработал идеально.

– Не смущайтесь, Хайке, привыкайте. Немке к лицу гордость! Уверен, что в Германии вас ждёт блестящее будущее.

Гордость, говорите? Я позволила себе улыбнуться, исполненная чувства тайного превосходства. Собеседник одобрительно кивнул.

– Знаете, о чём я подумал?

Риторический вопрос. Но я внезапно выпалила:

– О грехе. – И добавила на всякий случай: – Я не знаю. Извините, господин Кайенбург.

Так иногда случается, если хорошенько настроишься на приём информации, она врывается в сознание, а ты даже не можешь понять, зачем она и к чему относится.

– Хайке, моя интуиция редко подводит. Вы – действительно находка! Да, я подумал, что совершаю двойной грех, когда держу вас в этой тёмной и скучной комнате. Во-первых, надо дать вам возможность проститься с Тибетом, где вы выросли. Уверен: вас обуревают противоречивые чувства, и вам хотелось бы остаться с ними наедине. Во-вторых, преступно занимать вашу умную головку всей этой ерундой и суетой сборов. Будет куда больше пользы, если вы помедитируете лишний раз с уважаемыми ламами или в одиночестве! Так что вы свободны, Хайке, погуляйте!

Я вежливо поблагодарила и зашагала прочь. На тюках с трофеями мне ещё в самолёте лететь бог знает как долго. Прощупаю всё, что получится. Информация – она ведь из вещи, переполненной силой, сама брызжет во все стороны!

Множество послушников вразвалочку таскали к воротам тяжёлые сундуки и огромные, бесформенные мешки. Сундуки были покрыты резьбой и цветными узорами, мешки – из простой холстины – не прорезиненная ткань, не брезент. То есть все эти ёмкости были не немецкими, а тибетскими. Что же внутри? Подарки от лам немцам? За послушниками приглядывали ламы, давали указания. Все вещи складывались у ворот. В монастыре вообще царила излишняя суета: бордовые мантии сновали туда и сюда, заходили в разные постройки, вновь появлялись во дворе.

Мой бывший молчаливый наставник подошёл, заметив меня, и пожелал доброго пути. С ним вместе был довольно важный лама, которому меня, помнится, представили, когда я только попала в монастырь. Этот дружелюбно улыбнулся и сказал по-немецки:

– Я еду с вами!

По его интонации чувствовалось, что мой статус с момента нашего знакомства повысился в его глазах. Но что такое он сказал?! Верно ли я поняла его ломаное произношение?

– Едете с нами? – уточнила я с интонацией человека, получившего приятный сюрприз.

– Да!

– Очень приятно, что именно вы…

– Не я один.

Я вопросительно и уже с неподдельной радостью взглянула на своего наставника, но тот, очевидно поняв, о чём речь, отрицательно качнул головой.

Выяснилось, что с нами летит группа лам высоких рангов – человек двадцать: частью – из числа прибывших, частью – местные. Все они торопились и суетились. В последний момент, как обычно и бывает, требовалось многое продумать, обсудить, собрать. Привычка сохранять уравновешенность мыслей и чувств помогала ламам: они даже суетились степенно, с чувством собственного достоинства. И тем не менее мысли их были сосредоточены на предметах сугубо материальных. Простых монахов и послушников одолевали любопытство и чуждая просветлению зависть: кому ж не хочется полететь на самолёте и побывать в дальних краях?! Те ламы, что не уезжали, всеми силами старались поддерживать порядок и восстановить атмосферу отрешённой созерцательности. Вряд ли когда-либо их усилия были более тщетными!

Итак, все по уши заняты своими делами. Глубинная, мысленная и чувственная тишина монастыря резко нарушена. Тот самый момент, которого я ждала неделями!

Пользуясь давно полученной привилегией ходить где вздумается, я тихонько вышла за калитку и направилась на любимый зелёный склон, с которого вся территория монастыря открывалась как на ладони. Пусть увидят меня, если спохватятся: вот она, Хайке, преспокойно медитирует. Да и я буду приглядывать за ними.

Я села на траву, привычно скрестив ноги…