Читать книгу "Цифровой тоталитаризм. Как это делается в России - Ольга Четверикова"

В связи с популярностью коучинга были созданы институты по подготовке специалистов в этой сфере, больше всего их в Германии — 300 и по два — во Франции и Великобритании [79]. Однако это не решило тех серьёзных проблем, которые связаны с их деятельностью.

Дело в том, что до сих пор не существует официального определения коучинга, это что-то среднее между психотерапией и профессиональным обучением, при котором каждый сам определяет свой метод работы. Поэтому здесь могут использоваться различные практики, некоторые из которых напоминают оккультные и помогают осуществлять «психологический зацеп клиента». Так, по недавнему заявлению президента французской Межминистерской миссии по наблюдению и борьбе с сектантскими отклонениями (Milviludes) Сержа Блиско, из тех 2500 обращений, которые они получают ежегодно, от 10 до 20 % касаются «такого плохо идентифицируемого явления как коучинг и коучи»[80].

Пример Франции показывает, насколько сложно контролировать деятельность коучей. В 2016 г. Национальная комиссия по профессиональной сертификации признала официально звание профессионального коуча и под давлением ассоциаций коучинга ввела в свой реестр его образовательные центры. С середины 2017 г. любое обучение и любой коуч, которые хотят получать средства из фондов профессионального финансирования, должны быть зарегистрированы. Но, хотя база данных Datadock и требует ради контроля качества соответствовать 21 критерию, в реальности работает это плохо.

Как указывает социолог Ф. Амедьё, в итоге «будет зарегистрирована масса организаций, продающих знания по эзотерике и по абсолютно иррациональным техникам, вроде нумерологии и астрологии. Нам так и не удалось решить проблему. Мы перешли от системы чисто административного контроля к системе, при которой мы будем требовать соблюдения глупейших критериев, вроде “Есть ли стулья в коридоре “. Критерии качества являются абсурдными, и в сфере профессиональной подготовки нет никого, кто смог бы проверить, чтобы содержание курса соответствовало указанному»[81].

Это ключевой недостаток, позволяющий коучам использовать ненаучные методы. По мнению Ф. Амадьё, «сейчас мы присутствуем некоторым образом при том, что происходило несколько лет назад в области психологии. Люди применяют практику, которая основывается на чём-то неопределённом, нет государственной профподготовки и проверки компетенций людей. В эту открытую дверь входит множество ненадёжных коучей». И хотя международные и французская ассоциации коучинга ввели специальную сертификацию, она, как отмечает Ф. Амедьё, представляет собой явную увёртку: «Речь идёт не об академической дисциплине, а о профессионалах, которые внутри себя выдают сами себе этикетки. Это не даёт никакой гарантии».

Несмотря на то, что коучинговые ассоциации удвоили свои усилия и даже каждые три года пересматривают хартию профессиональной этики в целях повышения морального уровня консультантов, эти меры носят косметический характер. И французские власти до сих пор хранят молчание по этому поводу, не предложив ни одного проекта, который хотя бы минимально регламентировал эту «профессии».

Наиболее же глубоко оккультизм проник в современный маркетинг, методы работы которого фактически уже трудно отличить от сектантских, особенно когда речь идёт о многоуровневом маркетинге. Самую благоприятную почву для внедрения таких техник представляют интернет и социальные сети.

Сегодня более половины рекламного интернет-рынка контролируют такие интернет-гиганты, как Google и Facebook, собирающие громадные массивы данных о своих пользователях, интересуясь всем, чем живут последние. Пользование онлайн-сервисами является бесплатным, так как деньги указанным технологическим гигантам платят компании-производители товаров и услуг за размещение просматриваемой пользователями рекламы. Это и позволило Google и Facebook создать систему управления поведением пользователей.

Вот как сам Эрик Шмидт описывал возможности своей компании: «Мы не нуждаемся в том, чтобы вы нажимали на все клавиши в вашем компьютере. Мы знаем, где вы находитесь и где вы были. Мы можем узнать в общих чертах, о чём вы думаете. Мне кажется, что большинство людей не хочет, чтобы Google отвечал на их вопросы, а им хочется, чтобы Google указал им, что они должны делать… Вы никогда не бываете одни, и вам не скучно. Мы знаем всё, что вы делаете, и правительство может за вами наблюдать. Мы узнаем, где вы находитесь в районе 50 см, и мы сократим это расстояние до нескольких сантиметров… Ваша машина будет вести вас сама, и это неправильно, что машины были изобретены до компьютеров… Вы никогда не бываете одни, и вам не скучно…»[82].

Информационные технологии настолько меняют человека, что он превращается в бионического человека. Как указывает Шмидт, «мы уйдём от командного интерфейса, когда вы отдаёте компьютеру команды, как собаке, и придём к ситуации, когда компьютер становится скорее другом. Компьютер говорит: “Ну, мы примерно знаем, что вас интересует" И вы дали ему на это согласие. И он говорит: “Ну, может быть, вам стоит сделать вот это или вот это “. Компьютер делает то, что у него получается хорошо: сложные, аналитические задачи, поиск иголки в стоге сена, и у него идеальная память. И мы, люди, делаем то, что у нас получается хорошо: выносим суждения, развлекаемся и обдумываем разные вещи. Это симбиоз».

В своей книге «Новый цифровой век: преобразуя будущее народов, стран и бизнеса»[83], написанной им в соавторстве с бывшим чиновником Госдепартаменте США, а ныне гендиректором Jigsaw (ранее Google Ideas) Джаредом Коэном, Шмидт провозгласил конец частной жизни и анонимности как таковой. Более того, он указал, что любой отказ подчиниться эре «всеобщей подключённости» будет рассматриваться властями как нечто подозрительное: “Правительство сможет заподозрить, что те, кто предпочёл остаться вне системы, хотят что-то утаить и, следовательно, скорее способны нарушить закон. Из антитеррористических соображений правительства смогут заводить досье на “спрятавшихся людей “. В отношении вас могут ввести даже более жёсткие меры, включающие строгий контроль в аэропортах вплоть до ограничения на поездки»[84].