Читать книгу "Александр III - Александр Леонидович Мясников"

Вдруг дверь с шумом отворяется и граф Строганов с палкою в руках выходит из комнаты наследника и произносит: «Все кончено», и затем быстро скрывается.

Мы все вскочили и перекрестились; я посмотрел на часы — было без 10 минут час ночи, следовательно, 12 числа апреля или 24 по новому стилю.

Все, бывшие на вилле, без всякого разрешения, хлынули в комнату, где лежал наследник; оттуда неслись раздирающие душу стоны и рыдания.

Громче всех плакал Владимир Александрович, меньше всех императрица; она была очень тверда.

Принцессу Дагмару насилу оттащили от трупа и вынесли на руках.

На бедного Александра Александровича было жалко смотреть. Через час стали омывать тело.

Александр Александрович все время при этом присутствовал и сам надевал чистое белье на покойника».

Вскрытие, произведенное великим русским хирургом Николаем Ивановичем Пироговым, показало «не только туберкулезный менингит, но и внутренний нарыв в спинных мускулах, коснувшийся позвоночного столба, который и был основным источником болезни».

В манифесте, появившемся после кончины Николая Александровича, говорилось:

«Всевышнему угодно было поразить нас страшным ударом… Но, покорясь безропотно Промыслу Божьему, мы молим Всемогущего Творца вселенныя, да даст нам твердость и силу к перенесению глубокой горести, Его волею нам ниспосланной…»

Живший в это время в Ницце поэт Федор Иванович Тютчев написал стихотворение «12 апреля 1865 года»:

Все решено, и он спокоен, Он, претерпевший до конца, — Знать, он пред Богом был достоин Другого, лучшего венца —

Другого, лучшего наследства, Наследства Бога своего, — Он, наша радость с малолетства, Он был не наш, он был Его, —

Но между ним и между нами Есть связи естества сильней: Со всеми русскими сердцами Теперь он молится о ней, —

О ней, чью горечь испытанья Поймет, измерит только та, Кто, освятив собой страданья, Стояла, плача, у креста…

Ницца погрузилась в глубокий траур. У виллы Вермонт был выставлен траурный почетный караул — пятьдесят стрелков французской императорской армии, кавалерийский эскадрон из Марселя и русские матросы.

Все вокруг было в траурных лентах; сабли офицеров были покрыты черным крепом. На всех общественных зданиях были приспущены флаги. Корабли, стоявшие на рейде Ниццы и Вильфранша, также в знак траура приспустили флаги.

14 апреля тело Николая Александровича было перенесено в русскую церковь на улицу Лоншан. Эту церковь построила бабушка покойного цесаревича — императрица Александра Федоровна, супруга Николая I. В длинной траурной процессии шествовали певчие и духовенство, среди которых был духовник великого князя священник Прилежаев.

За шеренгами казаков вместе с пешими егерями французской императорской гвардии шел император Александр II. Далее следовали братья покойного — великие князья Александр, Владимир и Алексей, затем герцог Николай Лейхтенбергский, герцог Георгий Мекленбургский и принц Александр Гессен-Дармштадтский, представители иностранных государств, личная свита покойного великого князя и Их Императорских величеств.

Императрица ехала в специальной коляске вместе со своими младшими детьми: Сергеем, Павлом и Марией. За императорским экипажем следовали коляски придворных дам из свиты императрицы, затем различных российских сановников, гражданских и политических высших должностных лиц, членов русской колонии в Ницце. Замыкало процессию подразделение русских моряков.

17 апреля после утренней панихиды был зачитан императорский манифест, в котором объявлялось, что отныне великого князя Александра Александровича следует величать великим князем и наследником. Несколько дней спустя Александр Александрович записал в дневнике:

«Бог призвал меня на это трудное и неутешительное место. Никогда не забуду этот день в Ницце, первую панихиду над телом милого друга, где все несколько минут стояли на месте, молчали и только слышались со всех сторон рыдания, и рыдания неподдельные, а от глубины души. Никогда я не чувствовал в себе столько накопившихся слез; они лились обильно, облегчая грусть. Все жалели Отца и Мать, но они лишились только сына, правда, любимого. Мать больше других, но обо мне никто не подумал, чего я лишился: брата, друга. И что всего ужаснее — это его наследство, которое он мне передал; я думал в те минуты, что я не переживу брата, что я буду постоянно плакать только при одной мысли, что нет больше у меня брата и друга. Но Бог подкрепил меня и дал силы приняться за новое мое назначение. Может, я часто забывал в глазах других мое назначение, но в душе моей всегда было это чувство, что я не для себя должен жить, а для других; тяжелая и трудная обязанность. Но «Да будет Воля твоя, Боже», эти слова я твержу постоянно, и они меня утешают и поддерживают всегда, потому что все, что и случится, все это Воля Божия, и потому я спокоен и уповаю на Господа!»

18 апреля состоялось перенесение тела на военный фрегат «Александр Невский». Фрегат под командованием контр-адмирала Степана Лесовского под эскортом французских военных кораблей взял курс на Санкт-Петербург.

21 мая фрегат с печальным грузом на борту прибыл в Кронштадт.

24 мая император Александр II и императрица Мария Александровна возвратились в Царское Село. Было приказано, чтобы никакие церемонии не сопровождали их приезд. В семье царил траур.

25 мая состоялось перенесение тела в Петропавловскую крепость.

Когда гроб везли по улицам Петербурга, по набережной Невы, люди останавливались, снимали шапки и крестились.

Из окна одного из домов на набережной возле Летнего сада за всем происходящим наблюдала очень бледная юная барышня. Это была принцесса Екатерина Ольденбургская. Безумно влюбленная в цесаревича Николая, она знала, что ее даже прочили в жены наследнику. Екатерина Петровна слегла с сильнейшим нервным расстройством, когда ее возлюбленный отправился в Данию на смотрины принцессы Дагмары.

Она был так слаба, что наблюдала за всем происходящим на набережной сидя в кресле у окна.

Теперь, когда ее возлюбленный умер, она стала совсем безутешна. Она не захотела жить и вскоре последовала за ним. Все близкие восприняли ее скоротечную болезнь как целенаправленное самоубийство.

Именно ей, Катеньке Ольденбургской, спустя годы после тех роковых событий поэт Александр Блок посвятил стихотворение, которое легло в основу популярного романса.

Она молода и прекрасна была И чистой мадонной осталась, Как зеркало речки спокойной, светла. Как сердце мое разрывалось!..

Она беззаботна, как синяя даль, Как лебедь уснувший, казалась; Кто знает, быть может, была и печаль… Как сердце мое разрывалось!..

Когда же мне пела она про любовь, То песня в душе отзывалась, Но страсти не ведала пылкая кровь… Как сердце мое разрывалось!..

* * *