Читать книгу "Долгое падение - Ник Хорнби"

Вернувшись, я обнаружила Джесс всю в слезах. Какой-то парень сказал ей, что Чез был здесь, но уже ушел, причем ушел с девушкой, с которой познакомился на этой вечеринке. Джесс захотела, чтобы мы все пошли домой к этой девушке, но Джей-Джей попытался убедить ее, что это не самая удачная мысль.

— Все нормально, — сказала Джесс. — Я ее знаю. Должно быть, вышло какое-то недоразумение. Наверное, она просто не знала о нас с Чезом.

— А если знала? — возразил Джей-Джей.

— Ну, — задумалась Джесс, — тогда бы я этого просто так не оставила.

— Как это понимать?

— Убивать бы я ее не стала, конечно. Я не настолько сильно разозлилась бы. Но немного помучить мне бы ее пришлось. Может, ножом бы слегка зацепила.

Когда Фрэнк разорвал нашу помолвку, я думала, что не переживу этого. Мне было жалко не только себя, но и его — для него это было непростое решение. Все случилось в баре под названием «Амблер Армс» (правда, теперь он уже иначе называется), прямо у игрального автомата. К нам тогда подошел администратор и попросил Фрэнка увести меня оттуда, поскольку никто не хотел играть, пока я там ревела в три ручья, а в обычные дни этот автомат приносил заведению неплохие деньги.

Тогда я чуть не покончила с собой, хотя много об этом думала. Но мне показалось, что я смогу со всем справиться, что все еще может измениться. Вы только представьте, скольких бед можно было бы избежать, не передумай я тогда! Ведь я бы тогда убила не только себя, но и Мэтти, но тогда я, естественно, ничего не знала.

Я не обратила внимания на нелепые угрозы Джесс в адрес той девушки. Когда мы с Фрэнком расстались, я говорила еще большие глупости: что Фрэнк был вынужден переехать, что у него было не все в порядке с головой, что он пьяница и однажды ударил меня. Все это было ложью. Фрэнк был хорошим человеком, чье единственное преступление состояло в том, что он недостаточно сильно меня любил, а поскольку это и преступлением-то не назвать, приходилось фантазировать.

— А вы были помолвлены? — поинтересовалась я у Джесс, о чем потом пожалела.

— Помолвлены? — удивилась Джесс. — Помолвлены? Это что — «Гордость и ср… предубеждения»? «О, мистер Дарси-Шмарси, позвольте же мне ответить согласием. — Ах, мисс Тупоголовая Самовлюбленность, я буду безмерно счастлив это услышать!»

Вторую фразу она произнесла дурацким тоненьким голоском. Впрочем, вы и сами догадались.

— Далеко не все люди забыли о существовании помолвки, — вступился за меня Мартин. — И ничего глупого в подобном вопросе нет.

— А ты знаешь хоть одного человека, который был помолвлен?

— Я была помолвлена, — сказала я, но очень тихо, поскольку боялась ее, и она заставила меня повторить.

— Ты? Что, правда? Ладно, а из нашего времени можете кого-нибудь вспомнить? Меня не интересуют ископаемые, которые ходят в таких туфлях и носят такие плащи.

Я хотела было спросить, что же нам тогда носить, если не туфли, но промолчала — я усвоила урок.

— Ладно, не важно. И что же это был за хр…, который решил с тобой помолвиться?

Мне все это было неприятно. По-моему, нечестно, что так получается, когда пытаешься помочь.

— Ты трахалась с ним? Точно трахалась! И как ему нравилось? Он ставил тебя раком, чтобы не видеть твоего лица?

В этот момент Мартин схватил ее и поволок на улицу.

Джесс

Когда Мартин вытащил меня на улицу, я решила стать другим человеком. Такое частенько со мной бывает. Это со всеми бывает, когда человек начинает чувствовать, что теряет контроль над собой. Тогда он говорит себе: ладно, теперь я книголюб — и идет в библиотеку взять пару книг, чтобы потом потаскаться с ними какое-то время. Или говорит: ладно, теперь я хиппи — и начинает курить марихуану. Или еще что-нибудь. И тогда можно почувствовать себя другим человеком. По-моему, заимствуя у других стиль одежды, увлечения, язык, можно немного отдохнуть от самого себя.

Это было самое подходящее время, чтобы почувствовать себя другим человеком. Не знаю, зачем я наговорила все это Морин; да, я не знаю, зачем добрую половину слов говорю. Я понимала, что перехожу грань, но не могла остановиться. Я злюсь, а когда все это посещает меня, ощущение такое, будто меня тошнит. Я отплевываюсь словами прямо в людей до тех пор, пока у меня внутри уже ничего не остается. Хорошо, что Мартин вытащил меня на улицу. Меня нужно было одернуть. Меня вообще нужно почаще одергивать. Я пообещала себе, что с этого момента буду вести себя более прилично, как вели себя люди давным-давно. Я поклялась больше не ругаться и не плеваться; поклялась не спрашивать немолодых женщин, которые ничего плохого мне не сделали, в каких позах они трахались, пусть мне и очевидно, что они более-менее девственницы.

Мартин разорался на меня, назвал сукой и идиоткой, а еще спросил, что Морин мне такого сделала. А я только и говорила, что «Да, сэр», «Нет, сэр», и «Мне очень жаль, сэр», уставившись на мостовую, не поднимая взгляда на него, чтобы показать, насколько мне стыдно. А затем сделала реверанс, поскольку думала, что это уместный жест. А он мне сразу: что за херню ты вытворяешь? И как понимать эти твои «Да, сэр», «Нет, сэр», а? Тогда я объяснила, что решила перестать быть собой, и никто больше никогда не увидит прежней меня, а он не знал, что на это ответить. Я не хотела их доставать. Я давно заметила, что достаю людей. Чеза, например, достала. А я честно не хочу, чтобы такое происходило, — ведь тогда я останусь одна. Думаю, с Чезом я просто перегнула палку, вела себя слишком резко, и он испугался. Как тогда, в галерее Тейт. Тогда я совершенно точно совершила ошибку. Но там еще место такое… Да, некоторые поступки могли показаться странными и нервными, но если мои поступки странные и нервные, это же еще не значит, что я сама странная и нервная. Я вела себя неподобающим образом, как выразилась бы Джен. Надо было подождать, пока мы закончим разглядывать картины с инсталляциями и выйдем из галереи, прежде чем устраивать скандал.

Думаю, и Джен я тоже достала.

А еще тот эпизод в кино, который — как мне кажется сейчас — мог стать последней каплей. Тогда я тоже вела себя неподобающим образом. То есть само поведение, возможно, и не было неподобающим, поскольку тот разговор должен был состояться рано или поздно, но все же не в том месте (не в кинотеатре «Холлоуэй Одеон»), не в то время (не в самой середине фильма «Мулен Руж») и не на тех тонах (не переходя на крик). Тогда одним из аргументов Чеза было то, что я недостаточно взрослая для того, чтобы стать матерью. Сейчас я понимаю: пожалуй, разоравшись на весь кинотеатр про свою беременность прямо на середине фильма, я только подтвердила его правоту.

Ну да не важно. Мартин побесился немного, а потом сдулся, словно воздушный шарик. «Что случилось, сэр?» — спросила я, но в ответ он лишь помотал головой, и этого мне было достаточно, чтобы все понять. Я поняла, что сейчас ночь, что он оказался на вечеринке среди незнакомых ему людей, что он кричит на еще одного незнакомого человека, а два часа назад он сидел на крыше и думал о самоубийстве. Ах да, еще жена и дети его ненавидят. В любой другой ситуации я бы сказала, что у него вдруг пропала воля к жизни. Я подошла и положила руку ему на плечо, а он посмотрел на меня, будто я человек, а не повод для раздражения. И тогда почти случился такой Момент — не романтический момент, как у Росса с Рейчел в сериале «Друзья» (этого еще не хватало), — а Момент Взаимопонимания. Но нам помешали, и Момент был упущен.