Читать книгу "Я все равно тебя найду - Татьяна Веденская"

– А у вас капусточка-то уродилась! – постоянно завидуют мне соседи. – И огурцы. Вы чем удобряете?

– Ничем, – пожимаю я плечами. – Компостом. И сорняки не выбрасываю, а кладу под грядку.

– Странно, – говорит соседка справа, Кузьминична.

Она из года в год собирает прекрасный урожай. У нее на участке образцовый порядок, ни один сантиметр земли не расходуется даром. Но там, где она собирает ведро, я увожу мешками. Мой отец научил меня чувствовать землю, слышать ее дыхание, понимать, когда ей надо отдохнуть. И где надо посадить чеснок, чтобы он вырос особенно вкусным.

– Ничего странного. Капусте не требуется столько навоза, – пытаюсь поделиться опытом я. Но мой опыт на самом деле никому не нужен. Каждый хочет по-своему пестовать и растить свой сад. Сад – это как ребенок. Все уверены, что правильная метода воспитания – это именно их метода воспитания, хотя метод тысячи, а дети все равно вырастают ровно такими, какими им хочется быть и какими их создал бог.

Именно поэтому я больше всего люблю жить на даче, когда жаркая пора взращивания и сбора урожая давно позади. В начале ноября Кузьминична уже не заглядывает ревниво через забор, чтобы пересчитать мои кабачки. Ее вообще уже нет в деревне. Она давно в городе, так как надо сидеть с внучками. В начале ноября я действительно одна посреди леса. Где-то в глубине товарищества сидят еще пять-семь таких же, как я, любителей осенней природы. Может, они тоже хотят о чем-то подумать? Только вряд ли о том, как отвертеться от семейного долга по отношению к будущему мужу.

– Мам, можно я поиграю в луже? – Артему неинтересно сидеть дома и смотреть на огонь. Его внутренний чертик постоянно тянет его на всякие безумства. Он вообще не очень одобрил идею провести выходные в изгнании. За это он требует права изваляться в грязи. Что ж, отчего нет?

– Иди, зайчик, – я разрешила ему все, что было можно, и в итоге всю субботу просидела дома, читая книжки, попивая чаи и решительно ни о чем не думая. Ночью я с трудом отмыла Темку от грязи и уложила спать. Сама завернулась в телогрейку и долго смотрела в ясное ночное небо, где переливались яркие звезды. Вот уж точно, чего никогда, никак и ни за какие деньги не увидишь в Москве. Бесконечная бездна из звезд, свисающая над твоим лицом. Запах живого огня, прилетевший откуда-то издалека. Кажется, жгли березу. Очень вкусный запах. А наутро, совершенно неожиданно для меня, все вокруг занесло снегом. И не просто каким-то тоненьким покрывалом, а настоящими сугробчиками в пятнадцать сантиметров толщиной.

– Мама, что это? – раскрыл от удивления рот Артем.

– Снег в начале ноября. Надо же! – поразилась я, хотя надо сказать, что, кажется, это не такое уж редкое явление.

Удивительным был не сам снег, а то, как все преобразилось вдруг. В один миг. Я открыла глаза, вышла на крыльцо нашего маленького бревенчатого дома со столь типичной для дачных поселков ломаной крышей и увидела, как вся даль в одну ночь, фактически за несколько часов стала белым-бела. Березы, еще вчера ссыпавшие остатки желто-зеленых листьев, покачивали теперь белыми, покрытыми снегом ветками, словно скоро Новый год. Остатки травы, которые вчера тоже были еще вполне зелены, тоже исчезли под толстым рельефным слоем снега. Словно из первых чисел ноября я сразу, в один миг попала в январь.

– Можно я слеплю бабу? Можно? Можно? – решил не терять ни минуты мой деятельный сынок.

– Да хоть мужика слепи, конечно! – рассмеялась я. И подумала, что в выходные могу сбегать от Миши сюда. Он сам, насколько я могла помнить, к радостям деревни, печки и огорода относился с явной прохладцей. Так что выходные, считай, я тоже пристроила. В будни он будет слишком уставать, чтобы доставать меня. В общем, я решила, что старый русский принцип «стерпится-слюбится» сработает и в этот раз. Конечно, придется как-то притерпеться к его поцелуям, к табачному запаху его кожи. Кстати, надо будет запретить ему курить в квартире. Все же там будет жить ребенок. Он должен это понять. Где-то отголоском в моей голове застучала мысль о том, что в двадцать пять лет рано думать, что я смогу навсегда отказаться от секса и от любви.

– Но я не буду уж совсем без секса. И без любви, – наврала я себе. И потом, обходилась же я без любви последние три года. И ничего, жива. Тысячи женщин обходятся без всего того, о чем пишут в романах «Полюби меня дважды». Жизнь – это не поле с красными маками. Приходится смиряться с тем, что есть. Я смогу. Я справлюсь. Главное, у меня будет семья. Обычная, нормальная семья.

– Значит, ты себя уговорила? – полюбопытствовала Оля, когда я приехала домой. Усталая, запыленная и немного промерзшая в электричке, я вручила ей пакет с капустой и тыквой из отложенных в дачный погреб запасов.

– Угу. Уговорила, – подтвердила я. – И это не потребовало больших усилий.

– Звонила Галина. Искала тебя.

– Зачем? – сморщилась я, словно откусила лимон.

– Говорит, что тебе обзвонился Михаил. Галка говорит, что это просто свинство уезжать на дачу, оставляя мужчину страдать в одиночестве.

– А что она еще говорит? Что готова, если надо, меня подменить? – усмехнулась я.

– Говорит, если бы она была невестой, уж не уехала бы. Ни за что, – хмыкнула Соловейка. – Шубина, может, им и вправду познакомиться поближе?

– Ну уж нет, – отрезала я и побежала звонить Михаилу.

Он был рассержен, раздражен и обижен. Мне пришлось долго ворковать, что я «никак не могла предположить, что он будет скучать», «что Темочка очень давно просился на дачу (вранье)» и что больше такого не повторится.

– Юлечка, давай завтра после работы съездим в ЗАГС, – в конце нашего душещипательного диалога предложил Михаил.

– Зачем? – растерялась я. Что, уже? Пора в стойло?

– Ну как? Подадим заявление. Ты не возражаешь? – видимо, целый уик-энд в одиночестве пришпорил моего коня.

– Нет, конечно. А мы успеем? – пыталась я найти отговорки.

– Ты заканчиваешь в пять?

– Ну да, в принципе.

– Ты не можешь чуть-чуть отпроситься? А я займу в ЗАГСе очередь. Он до шести, – деловито проинформировал меня мой избранник.

Я вздохнула. Уж конечно, ради такого случая меня отпустят с работы пораньше. А может, сказать, что у нас на этой неделе аврал и мы все будем в офисе круглосуточно?

– Я отпрошусь, – обреченно кивнула я.

– Диктую адрес. Это там, где ты Тему регистрировала, как я понимаю, но на всякий случай запиши, – обрадовался Миша.

Все-таки интересно, почему он с такой готовностью теперь женится на мне? Может, что-то изменилось в нашем мире, где мужчины демонстративно заглатывают свой паспорт перед ЗАГСом и даже слагают про это песни? А вдруг, пока я любовалась на звезды, мир перевернулся и теперь только полные дуры выходят замуж? Но нет, Ольга кивает и показывает неприличный жест, обозначающий что-то типа «мы его сделали». Да!

Я иду домой и ложусь спать. Во сне вижу себя, сидящую посреди дороги. Прямо, можно сказать, на проезжей части. Вокруг меня несутся машины, они мне бибикают, объезжают меня. Из окон этих машин выглядывают всякие злые бородатые морды. Они орут, матерятся, называют меня идиоткой. А я ничего не могу поделать, потому что сил встать и уйти с проезжей части у меня нет. И наконец, прямо на меня начинает лететь большой, огромный желтый «Икарус». Я вижу его издалека, я понимаю, что он слишком большой, чтобы затормозить или меня объехать. И у него слишком большая скорость, чтобы я успела куда-то отпрыгнуть. Водитель «Икаруса» тоже замечает, что на его пути препятствие. В его глазах плещется ужас не меньший, чем тот, который в этот момент испытываю я. Водитель бибикает, пытается тормозить, автобус заносит, отчего его резиновая гармошка посередине, соединяющая передний и задний салоны, забавно сгибается. Автобус очень похож на баян, как будто на нем прямо сейчас кто-то играет. Но мне не смешно, потому что автобус летит прямо на меня. Я понимаю, что столкновения никак не избежать, закрываю глаза, потому что свет его фар меня слепит. Раздается страшный грохот, видимо, автобус задел еще какую-то машину. Я вся сжимаюсь, скукоживаюсь, пытаясь превратиться в точку, в невидимку. Я жду удара, он вот-вот… Сейчас… Еще секунда. Полсекунды. Один миг до удара…