Читать книгу "Толстый против похитителя дракона - Мария Некрасова"

Карикатурные уши, нарисованные весельчаком Лехой, действительно здорово напоминали вороньи гнезда. Конечно, это не дело: смеяться над известными художниками, которые к тому же нашли время тебя, дурака, поучить. Ну кто ж виноват, что художник не смотрит на рисунок, о котором рассказывает!

Хохот было слышно, наверное, на первом этаже. Юрий Владимирович тоже миролюбиво улыбнулся:

– Что, опять кто-то кисель пролил?

Как и говорила Светка, домой на ночь москвичей не отпустили и обещали не отпускать еще неизвестно сколько. Тонкий сидел на подоконнике, зажав плечом трубку радиотелефона и выслушивал стенания сестры по поводу тети-Музиного террора. Свободными руками он удерживал Толстого от хищения Серегиных карандашей.

– Саня, это катастрофа! – вопила в трубку Ленка.

– Она спит на моей кровати, смотрит дурацкие сериалы на дедушкином компьютере, путается на кухне под ногами у бабушки и всячески отравляет вам жизнь? – попробовал угадать Тонкий.

– Не… – Ленка, похоже, слегка озадачилась такой постановкой вопроса. – Она просто есть, понимаешь?

– Понимаю. – Тонкий не врал. Есть вещи, которые можно понять только после того, как с ними столкнешься. Тетя Муза – одна из них. Ее бы сюда, все была бы польза. Хотя в деле она мало чем отличается от остальных оперативников: все видела, все слышала, все знает и ничего не скажет, пока не сочтет нужным. Тонкий решил ее пока не радовать, тут есть кому расследовать кражу. Вот выпускать из гостиницы начнут, он приедет домой и все расскажет.

– Сань, правда! – канючила Ленка. – Можно к тебе, а?

– Только вместо деда, – лениво издевался Тонкий. – Вас, конечно, трудно перепутать. Но немного грима, и…

– Дурак!

Ну вот так всегда!

– Нас еще дня три не будет, Лен. А потом заедем. Не обижай там тетю!

Он услышал очередного «дурака» от Ленки, поболтал немного с бабушкой и решил срочно что-то делать. Оперативники, конечно, свое дело знают, но никому неохота сидеть в гостинице до весны. А вдруг?

В конце концов: хочешь, чтобы было сделано быстро и хорошо, сделай сам. Верный крыс по-прежнему рвался к карандашам. Так и удерживая его двумя руками, Тонкий вышел из номера.

На улице уже стемнело, и в освещенном коридоре зияла шеренга по-ночному темных окошек. В номерах смеялись, слушали музыку. Слишком рано ложиться спать. Форум отдыхал. Тонкий подошел к сидящему за столом Славику и спросил, где найти Александра Семеновича.

Славик читал какой-то геймерский журнальчик с монстрами, скриншотами – в общем, не скучал. При виде Тонкого он с сожалением оторвался и спросил:

– Фамилия?

– Не помню, – растерялся Сашка. – Просто Александр Семенович, его все так зовут. Он такой, – Тонкий изобразил руками воздушный шар, – его трудно не запомнить.

– Индюк? – по-свойски спросил парень, и Тонкий не растерялся:

– Да, кажется.

– Не здесь. – Славик опять уткнулся в свой журнал. – По-моему, этажом выше, хотя, может, и на другом…

Тонкий поблагодарил и побежал на следующий этаж. Здесь дежурила Марьсанна. Она ничего не читала, поэтому на разговоры была пощедрее. Она сообщила, что Александр Семенович живет выше, в таком-то номере, но каждое утро он приходит к ней поздороваться, а заодно – поскандалить по поводу вчерашней уборки, его там вечно что-то не устраивает. Сейчас его нет, он сказал, что спустится в холл на интервью.

– Вчера ж давал, – удивился Тонкий.

Дежурная только пожала плечами. Ну что ж: в холл так в холл. В холле оказался родительский клуб. По крайней мере, Тонкий его так про себя назвал: ведь куча взрослых, собиравшихся в одном месте и спорящих, чей ребенок лучше и кому больше повезло оказаться здесь, на форуме, должна как-то называться. Александр Семенович был тут же. Он сидел на краю дивана и делал вид, что имеет какое-то отношение к происходящему. Поддержать разговор о детях на форуме он почему-то не мог. Разговоры на другие темы родители игнорировали, поэтому Александр Семенович оказался как бы не при делах. Вот и хорошо, сейчас подкинем ему горстку внимания от молодежи. Может, он даже оценит.

Тонкий цыкнул на верного крыса, нацелившегося уже десантироваться в толпу, заправился, одернул джинсы и чуть ли не строевым шагом подошел.

– Здравствуйте, Александр Семенович.

– Я ему говорю: возьми рисунки посвежее, зачем ты тащишь старые, а он: «Ничего ты не понимаешь, мать, я был моложе, рисовал грязнее, но искреннее». Представляете? – жаловалась чья-то мама. Александр Семенович сделал вид, что слушает ее очень внимательно и вот-вот придумает остроумный ответ. А тут всякие несознательные граждане лезут во взрослые разговоры!

– Чего тебе, мальчик? – В его голосе слышалась мольба и экзистенциальная тоска. Тонкий даже побоялся разочаровать его своими глупыми вопросами. Но вопрос таки задал:

– Я хотел узнать…

– Я даю мастер-класс в четвертой аудитории с двенадцати до шестнадцати. Спроси моих учеников, что нужно приготовить на завтра.

– Я не за этим! – ляпнул Тонкий и, видимо, зря. Александр Семенович здорово расстроился:

– Нет? А зачем же тогда? Вы же приехали на форум молодых художников специально затем, чтобы поучиться у старшего поколения мастерству, а не так потусить…

Слово «потусить» он выговаривал особенно тщательно, видимо, подчеркивая: «Вот видите, я знаю ваш жаргончик! Что вы еще пытаетесь от меня скрыть? Да я вас насквозь вижу, неучи».

Говорить после этого, что Сашка ходит на мастер-класс к другому художнику, было бы верхом легкомыслия. Александр Семенович дал понять, что здесь, на форуме, все ходят либо к нему, либо никуда. Без вариантов. Тонкий предпочел сразу уйти от темы:

– Как вы после вчерашней кражи? Я слышал, ваша скульптура там тоже была…

Александр Семенович скорбно прикрыл глаза, как Гамлет на сцене. Наверное, про себя он пожалел, что вокруг так мало публики. Просто до безобразия мало. Разве может один этот пацан…

– В газете. – Он сделал театральную паузу. – Читай газеты, и все узнаешь.

– Но я спросил, как вы…

– Я давал интервью вчера. Ты что, не видел?

Вопрос был из серии: «Разве ты не знаешь, что дважды два четыре?! Да ты просто неуч тогда! Всякий культурный человек это знает! Мне стыдно находиться с тобой в одном помещении!» – Вот такое лицо было у Александра Семеновича: «Всякий культурный человек знает, что я вчера давал интервью. А ты, мальчик, – позор нации». Тонкий решил внести ясность:

– Вряд ли газета уже вышла…

– Значит, жди! – нашелся Александр Семенович. – Я уже все рассказал корреспонденту. Если начну повторяться, возникнут противоречия… – Он долго распространялся о том, какие такие противоречия возникнут, если он поделится с ним, Сашкой, своим драгоценным мнением. Тонкий подумал, что начал разговор не с того. Сам виноват: хотел сыграть на тщеславии Индюка и спросил его мнение, а не «Что вы делали вчера с двадцати двух до двадцати четырех». Вот и получил по носу этим тщеславием. Может, и правда попробовать по-другому?